Гостиничный бар располагался в подвале прямо под рестораном. Широкая лестница, покрытая толстым ковровым покрытием изумрудного цвета, упиралась в двустворчатую дверь, где на каждой половинке был нарисован рыцарский шлем с опущенным забралом, над которым была изображена надпись готическим шрифтом — «Айвенго». Внутри помещения царил полумрак, облицованные под кирпич старинных замков стены, на которых были развешаны декоративные доспехи и такое же декоративное оружие, под ними были расставлены тяжелые столы и стулья. Единственное, что никак не вписывалось в атмосферу средневековья, так это барная стойка, зеркальная витрина, заставленная разноцветными бутылками, и чернокожий бармен в белоснежной рубахе с золотистым галстуком-бабочкой.
— Ну, счастливо погулять, — произнес Имрам и, не глядя на Виктора, направился к столику, за которым сидело несколько боевиков из группы Джавдета.
Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться — чеченцы не могут оставить его без присмотра, но и не хотят, чтобы их видели в обществе «исполнителя» теракта против чеченца, перешедшего на сторону федеральной власти. То, что Тимур откровенно ему рассказывал все, было лишним подтверждением того, что его сразу же после убийства ликвидируют. Мертвые обладают странной способностью уносить в могилу свои знания.
Виктор еще раз обвел взглядом бар и смог по достоинству оценить, что мирно пьющие пиво боевики не зря его пьют, они его заслужили. Столик, за которым они расположились, был идеальной точкой, перекрывающей все возможные выходы из бара.
Неожиданно Виктор почувствовал какой-то внутренний толчок отчаянного озорства, он вдруг понял, что в этой невидимой посторонним дуэли победит он и, сколько бы ни было у него врагов, покарает всех, отомстит за своих ребят, за плен, за унижения. Отчаянность безвыходного положения парализует слабые натуры, а у сильных мобилизует все физические и умственные силы. Вскрывает такие резервы, о которых человек и сам не подозревал...
Виктор прошел через зал, уселся на высокий табурет перед стойкой и весело поздоровался с негром-барменом:
— Привет, сарацин.
— Что? — оскалился на чистом русском этнический потомок Мухаммеда Али, выставив наружу два ряда белоснежных зубов. Ссориться с представителями негроидной расы не входило в планы Савченко, и он миролюбиво произнес:
— Выпить налей.
— Что желаете? — смягчился негр, видимо, вспомнив, что он бармен, а не боксер.
— Баккарди с колой.
— В каких пропорциях желаете?
— Сто рома и двести колы.
Бармен сноровисто схватил бутылку, налил в высокий круглый бокал из толстого стекла тягучего рома, затем добавил темно-коричневой, пузырящейся колы, бросил несколько кубиков льда и поставил бокал перед Виктором.
— Мерси, — Виктор подмигнул чернокожему виночерпию и, сделав большой глоток сладко-крепкого напитка, повернулся спиной к стойке и стал разглядывать посетителей бара.
Несмотря на вечернее время, посетителей в зале было немного. Кроме Имрама с его компанией, было занято еще четыре столика. За одним столиком сидела дородная матрона в вечернем платье, вся увешанная драгоценностями, в окружении трех импозантных кавказцев в дорогих костюмах. Они степенно пили рубиновое вино из высоких бокалов. Наискось от них сидели два угрюмых типа, пьющих черный кофе, с пустыми, неподвижными взглядами. В дальнем углу удобно расположился абсолютно лысый толстяк, его стол был заставлен всевозможной снедью. И толстяк безжалостно с ней расправлялся.
За столиком у пустующей танцлощадки сидели несколько ярко разукрашенных проституток. Совсем еще юные создания (одной из них на вид не было и шестнадцати) хищно рассматривали клиентов, но сегодня у них был явно постный день.
Отхлебывая из бокала ром с колой, Виктор даже подумал, не использовать ли ему одну из путанок в качестве «почтового голубя». Но тут же отверг эту мысль — как правило, проститутки народ подневольный, принадлежат сутенерам, бандитам «крыши», гостиничные наверняка ходят под хозяевами «Славянской вольницы» и вряд ли захотят играть в посторонние игры.
Бокал быстро опустел, выпитый алкоголь, всосавшись в кровь, приятно туманил мозг, проблемы уже не казались такими неразрешимыми, на душе почему-то было весело, хотелось шутить:
— Гарсон, повторить!
ebooksa