Спецназ не сдаётся

 Фарс августа девяносто первого года стал той отправной точкой, вызвавшей катаклизм, взорвавший огромную империю.

 Увлеченный революционными идеями, Тимур на лето поехал на родину предков. К тому времени Чечено-Ингушская автономная республика перестала существовать, превратившись в два отдельных субъекта — Чечню и Ингушетию.

 После августовских событий Грозный бурлил, в город съезжались все представители чеченских тейпов (кланов), на родину возвращались лучшие сыны своего народа — военные, интеллигенция, дипломаты и ученые. Сюда же ехали и уголовники всех мастей, интуитивно чувствуя, что здесь им будет чем поживиться.

 Идея независимой Ичкерии захлестнула многих чеченцев. Тимур Гафуров бросил учебу в МГУ, хотя до окончания университета оставался всего один год. Он ходил на все митинги, где выступал новый президент республики, в недавнем прошлом генерал Советской Армии, разоружал воинские части, дислоцированные на территории Чечни (независимой республике нужны свои вооруженные силы).

 Затем одним из первых записался в добровольческий батальон. Три месяца инструкторы готовили бойцов, их немилосердно гоняли по горам, учили стрелять, снимать бесшумно часовых, минировать дороги, убивать голыми руками. По ночам, лежа в жесткой койке, Тимур, морщась от боли в натруженном теле, почему-то думал о своем имени, в глубине души полагая, что именно оно определило его судьбу.

 Вспыхнувшая война между Грузией и решившей отделиться Абхазией швырнула добровольческий батальон в гущу событий. Уже через месяц о батальоне заговорили, назвав его наиболее боеспособным подразделением и присвоив ему имя «Абхазский». А еще через месяц, в боях за Сухуми Тимур был тяжело ранен, его вывезли обратно в Чечню. После выздоровления вернуться в батальон ему не пришлось, его вызвали в президентский дворец.

 Тимура встретил советник президента по военной стратегии, в недавнем прошлом офицер оперативного отдела Генерального штаба Советской Армии. Бывший подполковник Бахрам Джамбеков на первый взгляд выглядел не старше своих сорока пяти, худощавый, среднего роста, со смуглым лицом, покрытым точками оспинок, и густыми черными усами.

 После краткой ознакомительной беседы советник неожиданно произнес:

 — Как вы относитесь к предложению поехать за рубеж на учебу?

 — Я — солдат, — неожиданно для себя произнес Тимур, с вызовом взглянув на Джамбекова. — И хотел бы вернуться в свой батальон. Мои друзья сейчас воюют, и мое место среди них.

 По лицу подполковника проскользнула улыбка, но он тут же серьезно проговорил:

 — Не скажу, что ваше желание похвально — стать боевиком много ума не надо. К тому же боевиков у нас достаточно, а вот настоящих специалистов-профессионалов по пальцам можно пересчитать. А без них Ичкерии никогда не стать настоящим государством.

 Независимо от своего желания Тимур Гафуров через неделю оказался под жарким солнцем Пакистана, в закрытом учебном центре недалеко от Джелалабада, его учили не только метко стрелять, использовать взрывчатку в рукопашном бою, но также и тайнописи, умению по различным признакам определять принадлежность того или иного объекта, распознавать слежку, проводить допросы с психологическим воздействием, способам вербовки и тому подобному.

 Полгода он интенсивно изучал и филигранно оттачивал мастерство разведчика. По возвращении в Грозный Тимура зачислили в штат ДГБ (Департамент государственной безопасности) и отправили в командировку. К его великому удивлению это оказалась не Абхазия и даже не Нагорный Карабах, где вовсю шли кровопролитные бои. Его направили в Москву, там ему следовало обжиться.

 «Обжиться» не значило адаптироваться к жизни в столице, это означало наладить тесные связи с чеченской диаспорой, с преступными чеченскими группировками, пустившими корни во все сферы бизнеса огромного мегаполиса. Им следовало напомнить, какого народа они дети и что от них требуется. Кроме «работы» с соплеменниками, необходимо было наладить тесные контакты с демократическими правозащитниками, которые на всех углах кричали о праве на независимость угнетенных народов. Так же следовало поддерживать связь между руководством Ичкерии и представителями крупного бизнеса, теми, у кого был в Чечне настоящий интерес.

 Стать резидентом, главным связующим звеном оказалось несложно. Через два месяца Тимур провел несколько операций с фальшивыми авизо, и денежный поток хлынул в маленькую горную республику, то и дело превращая бумажные ассигнации в оружие, экипировку, медикаменты. В Грозном были довольны работой резидента, Бахрам Джамбеков несколько раз звонил в Москву, хвалил Тимура и давал новые поручения.

 Образ жизни Гафурова должен был соответствовать поставленной задаче. Он жил на «широкую ногу», снимал шикарную квартиру в центре Москвы, обедал в ресторанах, посещал престижные клубы и дорогие дискотеки. Естественно, молодой мужчина не мог обойтись без женского общества. Вначале женщины менялись, но постепенно только одна прочно заняла место «постоянной подруги».

 Пышнотелая брюнетка Лариса Вронская в свои двадцать семь лет уже дважды побывала замужем. Среди подруг она носила прозвище Графиня за любовь к красивой жизни. Знакомство с Тимуром произошло в ночном клубе, молодой женщине понравился кавалер. Кроме привлекательной внешности — высокий, стройный, с классическим профилем, — он еще был и щедр, как сказочный принц, деньгами буквально сорил. Лариса тоже приглянулась Тимуру. Она была красива, неглупа и, главное, неутомима в постели. Правда, через некоторое время девушка попыталась «взбрыкнуть», показать свой норов. Но несколько звонких затрещин Охладили ее воинственный пыл, и, к удивлению самого Тимура, она не бросила его, а, наоборот, стала покладистой и верной подругой.

 Недаром гласит вайнахская поговорка: «Усмиренная дикая лошадь становится покладистей жены и преданней друга». Когда грядущая война потребовала возвращения Тимура обратно в Грозный, его подруга, ни секунды не колеблясь, поехала с ним. Во время боев за Грозный она входила в особую женскую снайперскую группу и имела полтора десятка трупов своих соотечественников.

 Война не была для Гафурова неожиданностью, еще за полгода до ввода федеральных войск на территорию мятежной республики в приватной беседе трясущийся, как паралитик, похожий на несвежий труп правозащитник с известным на Западе именем говорил Тамерлану: «Мирным путем Ичкерия никогда не получит независимости. Наша цель спровоцировать войну, чем кровавее она будет, тем лучше. Мы должны представить перед всем миром Россию в виде кровавого карателя-палача, а чеченцев борцами за свободу и независимость. Только в этом случае мы можем рассчитывать на поддержку мирового сообщества».