Смуглая, чем-то похожая на птичку женщина, которую мне представили как «Розу, работающую полный день», спросила:
– Вы живете в соседнем доме?
– Да, – откашлялась я и добавила без всякой надобности: – Я соседка Эйлсы.
– Верити выросла в Тутинге. Она жила здесь всегда, – сообщила Эйлса, подчеркнув последнее слово.
– Какая редкость, – заметила Роза. – Не могу даже представить каково это. Перед тем, как перебраться в Уондсуэрт, мы с мужем жили на севере Лондона, а в годы моего детства и юности мы постоянно переезжали из-за папиной работы. У меня никогда не возникало ощущения, что это «мое» место. Что я в него вросла корнями, обосновалась должным образом. Не знаю, как это бывает. Но это показывает, что вы верный и преданный человек. Наверное, это дает вам ощущение внутренней опоры и достоинства, правда?
– Верити – очень достойный человек, – заявила Эйлса, сжимая мою руку. – И она столько вытерпела.
Я сделала еще один глоток из стаканчика, на секунду прикусив пластик зубами, наслаждаясь ощущениями. Мы сидели на небольшом пригорке. Я посмотрела на скамейку у пруда, на сам пруд, немного илистый, заросший по кругу тростником. Над ним кружили насекомые и птицы. Я почувствовала прилив гордости из-за того, что живу здесь так долго и, да, из-за того, что меня назвали преданной и достойной.
Я спросила у Розы, сколько у нее детей, она ответила, что двое: девочка-подросток, на год младше Мелиссы и мальчик Ферг, который учится в одном классе с Максом.
– А у вас? – спросила Роза.
– Только я, – ответила я. – Я ухаживала за матерью до самой ее смерти. Хотя это к делу не относится, но она сама была как ребенок.
Эйлса обмакнула кусочек хлеба в ярко-красный соус.
– Но у вас же есть младшая сестра, правда? Вы ведь в некотором роде вырастили ее.
Казалось, слова застыли у меня в горле, но я все-таки смогла выдавить:
– Да.
– Где она сейчас? – поинтересовалась Роза.
Я поднесла стаканчик к губам и услышала, как мое дыхание ударяется о пластик.
– В последний раз, когда я с ней говорила, она жила в Брайтоне.
– Очень мило. Я люблю Брайтон. У нее есть дети?
Комок в горле стал твердым, я почувствовала, как во мне нарастает паника и тревога.
– Нет.
ebooksa