Слышалось пение птиц, низкие голоса лесных голубей, чириканье синиц и приятное жужжание насекомых. Небо было великолепного голубого цвета с прожилками облаков. Я поставила сумку на землю.
– Как тут прекрасно, – искренне сказала я.
– Хотите искупаться?
– Я не взяла купальник, – ответила я слегка взволнованно.
– Купальник мы найдем. Я сейчас вам покажу, где мы вас разместили, хорошо?
Я снова подхватила сумку и перебросила через плечо.
– Веди, Макдафф[39].
Она повела меня вдоль террасы, но мы не вошли в дом сквозь открытые двустворчатые стеклянные двери от пола до потолка, а пошли дальше, спустились по широким ступеням, сделанным из железнодорожных шпал, затем двинулись по посыпанной гравием дорожке, которая петляла в высокой траве. Мы обогнули дом с дальней стороны и подошли к небольшому низкому строению. Я предположила, что это амбар.
– Вы будете жить в перестроенном хлеву, – сказала Эйлса. – Не смейтесь. Это прелестная пристройка. Мы подумали, что вам будет комфортнее здесь. Немного больше свободы.
Она раскрыла дверь, а я последовала за ней. Мы сразу же оказались в длинной узкой гостевой комнате. В одном конце стояли двуспальная кровать и комод, в другом стол, на котором лежал блокнот и ручки. Вокруг него, как я заметил, стояли три стула.
– Мы подумали, что вы могли бы заниматься прямо здесь. Детям лучше, когда есть отдельная рабочая зона. Таким образом, остальная часть дома остается свободной и…
– …не запятнанной ужасами грамматики.
– Да, вы все поняли правильно. Хорошо. Я вас ненадолго оставляю, чтобы вы пришли в себя, переоделись с дороги. А потом… Даже не знаю… Если не хотите в бассейн, то, может, сходим прогуляться? Я бы с радостью размяла ноги.
– Отлично, – кивнула я.
Когда Эйлса ушла, я отодвинула в сторону стопку полотенец и легла на кровать. Моди запрыгнула ко мне, что почти точно было запрещено, и свернулась калачиком на подушке. Комната оказалась довольно милой – чистенькой, с ковром на полу. Хорошо, что мне предоставили отдельное помещение, вероятно, Эйлса именно это имела в виду под «свободой». Мне было бы тяжело сразу оказаться в толпе, необходимость участвовать в разговоре давила бы на меня. Но, тем не менее, здесь, в одиночестве, я чувствовала странную пустоту. Все было оформлено в серо-желтых тонах, стены оставались голыми – даже ни одной картины не висело. Рядом с кроватью стояли часы – в чуждом мне современном кубистском стиле. Я опустила ноги на пол и выдвинула верхний ящик комода – ничего. Я решила разобрать сумку, чтобы хоть как-то заполнить пространство. Потом зашла в душевую и налила стакан воды из-под крана. Я нашла свой бутерброд с яйцом и съела его, сидя за столом, – чувство голода после этого только усилилось. А что мне делать, если я очень сильно проголодаюсь? Ничего. Кухню мне не показали. Мимо магазинов мы не проезжали. «На пару дней», – говорила Эйлса. Пара – это два. Но люди не всегда правильно используют слова, и значение получается туманным. И слова «пара» и «несколько» стали взаимозаменяемыми. Когда я только планировала поездку, она казалась мне короткой, и я чувствовала разочарование, но теперь, когда я здесь, я не знала, как пережить это время. Впереди маячило что-то темное и неизвестное. Я не знала, сколько времени мне сидеть в этой комнате. Эйлса оставила меня здесь «ненадолго». Десять минут? Полчаса? Больше?
Когда я, наконец, вышла из хлева и пошла назад по тропинке, Эйлса уже ждала меня на террасе. Со стороны бассейна доносились крики и плеск воды. Эйлса была одна, сидела на скамейке, сжав ладони между колен. Она смотрела вперед – через долину, на единственное дерево на горизонте. Черты ее лица показались мне резкими, а глаза словно подернуло пеленой. Лицо казалось тусклым и отсутствующим. При виде меня она вскочила и изобразила на лице улыбку. Она сменила шлепанцы на кроссовки, за спиной висел небольшой рюкзачок.
– Наконец-то! Вы что, решили вздремнуть? Том с Далилой пошли в бассейн, но я сказала, что жду вас. Прогуляемся?
Я пробормотала извинения, и мы отправились в путь: мимо припаркованных машин, вверх по переулку. На мои извинения Эйлса ответила, что на самом деле совершенно не имеет значения, когда я появилась, – мы же отдыхаем. Да и дел у нее особо нет, если не считать уборки и готовки, которые ей уже порядком надоели. В самом конце переулка мы повернули направо, на тенистую дорожку, с двух сторон которой росли деревья и кустарники. Почти сразу мы оказались на пешеходной тропинке, идущей вдоль поля. Моди тянула поводок, стараясь вырваться на свободу, издавала разочарованные резкие звуки, так что я почти ее отпустила.
– На вашем месте я бы этого не делала, – заметила Эйлса. – Вокруг полно овец, и фермеры не в восторге от бегающих собак. Мы же не хотим, чтобы ее застрелили.
– Моди не должна быть расстреляна, – ответила я, заимствуя фразу у доктора Джонсона[40].
ebooksa