— Письмо это секретное, не трожьте.
Хорунжий снова принял спокойно-издевательскую позу:
— Секретное? Что ты, мальчик, какие у тебя могут быть секреты от дяди!
Все вокруг рассмеялись. Хорунжий самодовольно огляделся.
Тогда Славка рванулся к столу и накрыл конверт ладонью.
— Это письмо лично атаману Буряку, только возьмите — он вас зарубит!
На лице хорунжего отразилось удивление. Он сказал:
— Сейчас проверю… Тем более что Григорий Степанович Буряк мой друг и однокашник. Он мне простит мое любопытство.
Хорунжий быстро пробежал глазами написанное. И сразу переменился.
— Чего ж ты, пацан, сразу не сказал?.. Иди умойся. Есть, наверное, хочешь?
— Хочу, — ответил Славка и направился в сени, умываться.
— Ну, а как живет Оксана? Я ведь и ее знаю.
— Хорошо живет, — Славка поливал из кружки, отфыркивался. — Она в театре работает. «Наталка-Полтавка», «Сватанье на Гончаривке»… знаете? Она там главные роли играет. Красиво играет.
Славка отказался от полотенца и вытерся своим куском марли. И снова отвечал на вопросы.
Он врал, врал упоенно. По дороге, когда его вели сюда, он решил говорить одно. Дескать, шел из города, а у железки как раз начался бой, рядом снаряд упал, — вот он и спрятался… Но теперь он решился даже на дерзость.
— Понимаете? Как она мне письмо вручила, так я и подумал: «Где ж мне искать Григория Степаныча? Только у банд… у самостийников, значит». Ну, прихожу на вокзал. А тут бронепоезд отправляется, против ваших отрядов, значит. Я р-раз! И вцепился в последнюю платформу.
— Так ты на бронепоезде был? — удивился хорунжий. — Не брешешь?
«Вот те на! — подумал Славка. — Первый раз за весь вечер правду сказал, а он не верит».
— Конечно был, ей-богу!.. А за Каменкой ваша пушка ка-ак дала по платформе, я и вывалился из нее.
— Это точно! — загудели бандиты. — Крепко мы саданули ему!..