– Демон! Демон! – вопил кто-то. – Крест! Крест сюда!
Они уже знали, как убивать демонов… Я перекатился в сторону, спасаясь от очередного удара, и запоздало пожалел, что в руках ничего нет, кроме бесполезного пергамента. Хотя к чему жалеть? Никто не помешает мне прошептать напоследок «Овернь и де Ту!».
Прости им, Господи, ибо не ведают…
В ушах звенела кровь, и я не сразу услышал то, что заставило замолчать толпу, остановив занесенные для последнего удара копья. Гром! Оглушительный гром, обрушившийся прямо с безоблачного летнего неба!
– Еретики и грешники! – нечеловеческой силы голос загремел над площадью. – Вы, посмевшие поднять руку на своих сеньоров и своих пастырей! Остановитесь!
Тишина, повисшая над толпой, вновь сменилась криком, но на этот раз в нем слышался не гнев, а ужас.
– Вот он! Вот он! Смотрите!
Сотни рук протянулись, указывая на высокое двухэтажное здание, стоявшее как раз напротив помоста. Я приподнялся и увидел на крыше высокий темный силуэт в широком плаще.
– Я, Доминик д’Эконсбеф, ваш законный господин, пришел покарать виновных в бунте и насилии!
– Демон… – неуверенно отозвался кто-то, но остальные молчали. Д’Эконсбеф медленно поднял правую руку. В солнечном свете ярко блеснуло червонное золото.
– У меня в руках крест! Я – добрый христианин и верный слуга короля. А вы – бунтовщики и слуги Дьявола!
– Нет… Нет… Помилуйте нас, сеньор! – толпа начала отодвигаться подальше от дома, откуда гремел голос. Кое-кто опустился на колени.
– Вы убили моего отца и брата. Вы разорили мой дом. Чего заслуживаете вы?
– Сеньор! Сеньор! Нас обманули… Помилуйте!
Я медленно поднялся, соображая, что самое время исчезнуть среди этого перепуганного стада. Но что-то остановило. Что задумал последний из Пендрагонов? Обрушить малиновое пламя на Памье?
– Отец Гильом! – нормандец был уже рядом с помостом. – Отец Гильом, скорей бежать!
Я отстранил его руку и повернулся к де Лозу. Но тот не видел меня, глядя в сторону недвижной темной фигуры.
– Вы, собаки, укусившие руку, которая кормила вас, заслуживаете смерти! Но есть среди вас тот, кто виновен трижды. Де Лоз, ты натравил этих людей на мой замок!
Хриплый хохот – епископ дрожащей рукой доставал из складок одеяния знакомый жезл с золотой черепахой.
– Гнусный демон! Я не боюсь твоего огня. Хочешь – сожги еще сотню дураков!