Вот чего, родные-двоюродные! Вы книги читаете — и я читаю. Вы в музеях бываете — и я бываю. Вы истфак по кафедре Древнего мира закончили, диссертацию защитили — и я с вами. Вы четверть века древности раскапываете — и я приложился. У вас сложилось вполне профессиональное мнение — и у меня сложилось. Останемся при своих.
Самым же, пожалуй, интересным было узнать, что:
1. Моя кафедра не давала согласия на публикацию «Спартака».
2. Некий Строгий Профессор занимается тем, что «выискивает» в тексте романа столь любимые нашим фэньем «ляпы».
Про кафедру — на сладкое, сперва о профессоре. Поскольку его фамилия была названа верно, более того, роман Строгий Профессор действительно читал (как прежде читал мои курсовые, диплом, статьи, диссертацию и некоторые художественные произведения), могу констатировать, что «звонивший», как говорится, в курсе. Но при разговоре со Строгим Профессором он явно не присутствовал, поэтому возьму на себя труд лично «озвучить» высказанные замечания.
Комплиментарную часть опущу. Не согласен же был Строгий Профессор со следующими моментами:
— С тем, что я делаю акцент на «итальянской» составляющей восстания Спартака, сводя его к борьбе за восстановление Государства Италия — в противовес традиционной схеме «бунта рабов». Тут поделать нечего, можно считать так, можно этак, аргументы имеются в пользу обоих мнений. Истина, вероятно, где-то посередине, что я пытался показать, исследуя конфликт Крикса и Спартака. Мое мнение Строгого Профессора не убедило. Что ж...
— Дата начала Спартаковской войны — 74 или 73 год до Р. X.? Принципиального тут ничего нет, кроме одного, очень важного для меня обстоятельства. Я считаю, что между побегом из Капуи и сражением с Глабром прошел год. Иначе непонятно, когда и как Спартак успел создать армию. В победу набежавшей с полей и виноградников толпы оборванцев над регулярными когортами не очень верится. Джованьоли, как известно, считал иначе, но тут уж ничего не поделаешь. Не романтик я, особенно в военных вопросах. Как говорили офицеры русского Генштаба: «Организация не терпит импровизации».
Имеющиеся источники позволяют принять любую из двух дат. Строгий Профессор обещал предоставить доказательства своей (и Джованьоли) правоты. Жду.
— Гай Ганник — римский гражданин. Строгий Профессор справедливо заметил, что «Ганник» не входило в число эимских имен. Напомню: у римлян с этим было очень строго, имя было чем-то вроде паспорта, незаконное присвоение такового каралось по всей строгости закона.
Правы мы оба. «Ганник» — действительно не римское имя. Это cognomen, по-простому — прозвище, «хвостик» к римскому имени.
О римских именах написаны целые монографии, знатоков отсылаю к ним. Если же очень коротко, то при получении провинциалом (как в данном случае) римского гражданства, он получал римские имя и фамилию, а прежнее «варварское» имя становилось «хвостиком», который к ним добавлялся. Как я уже писал, настоящим «варварским» именем Ганника было Канникий или Канниций, «Ганник» — его латинизированный вариант. Теперь берем Плутарха.
Плутарх:
«...Под предводительством Гай Канниция и Каста».
Что мы видим? «Гай» — римское личное имя (ргаепо-men), «Канниций» — «хвостик», cognomen. Родовое имя, то есть фамилия (nomen), отсутствует. Плутарх мог просто ее не знать, а его римские источники — не называть, как в пугачевской России власти не именовали Емельку Емелья-ном Ивановичем. Отчество — знак гражданской полноценности, как и римская фамилия-nomen. Гай Ганник же — мятежник и враг, какая тут фамилия! Кроме того, Ганник мог быть гладиатором, а полное римское имя бойца называть на арене не полагалось. Он мог, между прочим, и сам от фамилии отказаться — сжечь, так сказать, римский паспорт.
Так что, думаю, те, кто считают Ганника, уроженца Цизальпийской Галлии, получившей права гражданства за три десятка лет до восстания, римским гражданином, правы.
Иных критических замечаний от Строгого Профессора я не услышал.
Что касаемо согласия моей кафедры на публикацию романа, то при мысли о подобном душа моя начинает прямо-таки млеть. Какие верные мысли у фэнья рождаются! Так ее, фантастику, вкупе со свободой слова! Чтобы без визы, без разрешения с печатью-штемпелем — ни-ни! Вот и в «Литературной газете» некий неупокоенный некрофил, вспоминая времена прошедшие, предложил воспользоваться опытом — и сократить выпуск «фантастических» книг для начала раз в десять. Зато уж каждую исследовать под микроскопом в соответствующих лабораториях, чтоб и микроб не проскочил. И — скальпелем ее, фантастику, скальпелем, топором!
Не дождетесь!
Что касаемо преподавателей моей кафедры — равно как иных уважаемых кафедр, где мой роман читали, мнения я услышал разные, чего и следовало ожидать. Но вот чем-то антинаучным и вредным «Спартака» никто не объявлял. Не верите? При случае обязательно приклею к переизданию «Спартака» солидное послесловие, написанное каким-нибудь серьезным профессором соответствующего научного профиля.
ebooksa