Если бы не воспитание, я бы с удовольствием разбил вазу о его голову. Какое ему до меня дело?! Откуда такой нездоровый интерес к моей скромной персоне?!
К счастью, мне на помощь подоспел Франсуа.
— О, мсье Делакруа! — он быстро подошёл к нам. — Добрый вечер. Вижу, вы уже познакомились с…
Мсье Делакруа укоризненно поцокал языком.
— Что же вы творите, юный де Левен? Зачем похитили у тётки секретаря?
— Потому что своего не имею, а кто-то же должен записывать мои умные мысли во время путешествия, — отшутился Франсуа.
— Как любопытно! А можно ли будет взглянуть на эти записки?
— Увы, нет. Меня пока что не посещали по-настоящему умные мысли.
— Какая жалость. И всё же вы поступили жестоко, лишив старушку этого молодого человека.
Моему негодованию не было предела. Будь здесь Элен, она бы вмиг расквиталась за «старушку»!
Франсуа принуждённо рассмеялся:
— Сожалею, но мне придётся похитить моего друга и у вас.
Хоть на край света, лишь бы подальше от мсье Делакруа! У меня камень с души свалился, когда мы наконец отделались от него. Убедившись, что нас никто не слышит, Франсуа посоветовал больше не общаться с «чокнутым мещанином». А я и не возражал.
Благодарность к Франсуа быстро сменилась разочарованием. Я ему срочно понадобился не просто так.
Недалеко от огромного белоснежного камина стоял фотоаппарат. Этот массивный короб с линзой высился на длинных устойчивых ножках. Рядом суетился фотограф, маленький человек с большими залысинами.
Не люблю фотографироваться. Сначала морально готовишься, потом ещё с волнением наблюдаешь, как фотограф колдует над своим агрегатом. Сам процесс запечатления приводит меня в не меньшее уныние. Для меня настоящая мука долго смотреть в немигающее незрячее око, боясь не только моргнуть, а вообще хоть как-то пошевелиться. К готовым фотографиям я равнодушен. Не могу смотреть на собственные изображения дольше пары секунд. Не знаю, как объяснить эту причуду, вот в зеркало я гляжу абсолютно спокойно.
Фотографию в компании с хозяином дома и ещё небольшой группой гостей я воспринял как должное, фотографию с Франсуа — как неизбежное. Позировать в одиночку я не соглашался. Но кто бы меня послушал!
— Расслабьтесь. Думайте, что вы не один, — фотограф говорил по-французски с жутким акцентом и при этом активно жестикулировал.
— В самом деле, Роберт, расслабься, — вторил ему Франсуа. — А то мне хочется завязать тебе глаза и спросить о последнем желании. Не расстреливают же тебя!
Я отвёл взгляд от ненавистного фотоаппарата. Когда же это уже закончится?