Душница

— Всё равно вам от нас туда через полгорода ехать, никак не успели бы. Ерунда, пап, честно! Я, может, так буду меньше волноваться.

Шар непривычно тянул руку кверху — впрочем, совсем чуть-чуть. Обычные гелевые — и то сильнее тянут.

Бабушкин висел на прежнем месте. Не шелохнулся.

— Пап, — спросил вдруг Сашка, — а ты помнишь, какой была бабушка?

— Очень доброй и светлой. Она с дедушкой познакомилась на премьере спектакля по его «Горному эху». Он ей тогда очень не понравился, она была журналисткой, ей велели взять интервью…

Папа говорил, а сам ходил по комнате, бросал в папку какие-то бумаги, искал чистый халат, сунул всё это в рюкзак, потом ушёл в переднюю и продолжал рассказывать уже оттуда, натирая кремом ботинки.

— Па, это я знаю, всё это есть в куррикулюме, — осторожно прервал Сашка.

— А ты о чём тогда? — Отец отложил один ботинок и взялся за другой.

Сашка замялся, пытаясь сформулировать поточней.

— Вот в жизни — она какая была? Скажи своими словами, а не из куррикулюма.

— Так она, сынок, именно такой и была. Куррикулюм не врёт, я же его заверял, и мама заверяла, там всё чистая правда.

— А помимо?

Папа сунул щётку в ящичек, потянулся за курткой.

— А какое «помимо» ты хочешь-то?

— Что-нибудь, что ты помнишь из жизни, — тихо и упрямо повторил Сашка. — Хоть что-нибудь, пожалуйста.

Отец проверил, на месте ли ключи, бумажник, похлопал Сашку по плечу:

— Обязательно. Вернусь — обязательно расскажу. Всё, я побежал. И ты не тяни, у тебя сегодня важный день. Закончится — скинь нам смс-ку, как всё прошло. Мы будем держать за тебя кулаки.

По жеребьёвке Сашке выпало выступать одному из последних, сразу после Курдина.

На предзащиту Курдин прийти не смог, отец занёс в школу текст проекта, учителя одобрили. Они бы, наверное, всё равно одобрили, чего уж. Поэтому Курдин обязательно хотел прийти на защиту; «чтоб по-честному».

Пару раз Сашка звонил ему. С Курдиным, в принципе, было интересно, несмотря на его заносчивость и самолюбование. Теперь они Сашку почему-то не задевали.