Гобелен

– Мне искренне жаль вашу подругу. Я слыхал о таких состояниях – их еще называют параличом. Непонятно, что происходит с человеком в это время, да только, говорят, пробуждение возможно. Бедняга может очнуться через годы – и, вообразите, в полном неведении о причинах случившегося. И живет себе дальше, не тужит.

Джейн поежилась. Ей хотелось сменить тему.

– Я еще толком не поблагодарила вас за то, что вы нынче совершили, лорд Саквилль.

– Полагаю, любой джентльмен на моем месте совершил бы то же самое, – произнес Саквилль, чуть покачивая кубок со сладким вином. В следующую секунду его тихий голос превратился в едва слышный шепот: – Я не католик, Джейн, но очень дружен с лордом Дервентуотером. Я намерен вступиться за него, – продолжал Саквилль. – Буду держать речь в его защиту – если, конечно, добьюсь соответствующего разрешения.

До сих пор Джейн не могла отвести взгляд от крупных, превосходной лепки рук, вертевших кубок; теперь ее взгляд переместился на честное лицо Саквилля.

– Ради всего святого – что вам известно?

Джейн знала: граф Дервентуотер является одним из самых важных пленников, захваченных вместе с Нитсдейлом.

– Лишь то, что известно каждому, а именно: лорд Дервентуотер вместе со своими товарищами по оружию, включая графа Нитсдейла, скоро предстанет перед судом. – Саквилль потупил взгляд. – Примите мои соболезнования. Увы, я не вижу счастливого исхода ни для моего друга, ни для вашего мужа.

– Не говорите так, – шепотом взмолилась Джейн.

– Простите меня, я чудовищно нечуток. Я давно не имел дела с женщинами вашего круга; я позабыл о том, как ранимы настоящие леди.

Джейн едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Знал бы он про ее круг!

– В сегодняшней ситуации вы проявили удивительную чуткость. А также огромное великодушие.

– Вы говорите так, потому что ради вас я убил человека?

Джейн округлила глаза, но в следующую секунду поняла – Саквилль демонстрирует остроумие.

– Вашей рукой, лорд Саквилль, двигало само Правосудие – хотя я не была готова к таким его проявлениям.

– Должен признаться, что и вершить правосудие таким способом мне тоже не случалось, – скорбно констатировал Саквилль.

На этот раз Джейн не стала возражать, зато, когда Саквилль поднял печальный взгляд на ее лицо, Джейн ощутила прилив теплой волны, который начался от колен, где вздрагивала ее рука, и поднялся до самых щек. Краска прилила к ее лицу; Джейн надеялась, что в тусклом свете лампы румянец не заметен. Она поймала себя на том, что едва дышит от волнения, и намеренно громко вздохнула.

– Ах, впереди еще столько дней пути!

– Я провожу вас до Лондона. Слово джентльмена.

– Джулиус… можно называть вас Джулиусом?