Гобелен

– Миссис Миллс, – поздоровалась Джейн, полностью положившись на память и манеры Уинифред. – Благодарю вас, я тоже очень рада нашей встрече.

– Входите же скорее, – суетилась миссис Миллс. Она поспешно захлопнула дверь, чтобы не выпустить из дому жалкое подобие тепла. – Дженнер, вели срочно приготовить полный кувшин горячего шоколада и сообщи мисс Кэмбри, что наши гостьи из Шотландии прибыли. Пускай согреет для них постели.

Джейн повели через сводчатый холл, затем вверх по лестнице; она шла как в забытьи. Она оказалась на втором этаже, где из великолепного окна лился мягкий предвечерний свет. Нижняя половина стен была обшита деревянными панелями бледно-голубого оттенка, верхняя половина – выкрашена в еще более светлый, кремово-серый тон. Пахло свеженачищенным столовым серебром и воском, которым натирали мебель.

Столь здоровая атмосфера показалась Джейн почти нереальной в сравнении с неряшливыми постоялыми дворами английской провинции.

– Благодарю вас, миссис Миллс, мы не сомневались, что письмо Уин… то есть письмо ее милости графини Нитсдейл нас опередит.

– Так и произошло. Ах, как изболелось по милой графине мое бедное сердце! Мисс Эванс, скажите честно – графиня в добром здравии или нет? По-моему, у нее начинается жар. О бедная моя! Вижу, вижу, как увлажнились ваши глаза!

– Не удивлюсь, если ваша догадка верна, миссис Миллс. Но вам ведь известно об упрямстве ее милости. Я не раз уговаривала графиню переждать непогоду на постоялом дворе или, по крайней мере, ехать помедленнее. Увы, мое красноречие и доводы рассудка пропали втуне. – Сесилия обернулась к Джейн. – Сейчас, милая, ты примешь горячую ванну и наконец-то преклонишь свою головку в теплой и чистой постели.

Джейн покоробил сюсюкающий тон – Сесилия говорила с ней, как с безнадежно больной.

– Хорошо бы перекусить, миссис Миллс, – продолжала Сесилия. – Ее милость госпожа графиня в дороге ела точно птичка.

Джейн мотнула головой Уинифред. «Хозяйка», по всей видимости, выходила из тени; правда, пока она диктовала только мысли Джейн. Физические силы Уинифред были почти на нуле.

– Вы обе можете сколько угодно принимать ванны и лакомиться шоколадом. Можете отдыхать и обмениваться новостями, но я ни минуты не уделю своим личным надобностям, пока не увижу Уильяма.

Голос сорвался, она закашлялась. Джейн в полной мере поняла, насколько хрупка и уязвима Уинифред. Обе ее подруги едва сдержались, чтобы не броситься к ней, не заключить в объятия.

– Мне даже неизвестно, жив ли мой дражайший супруг, – прохрипела Уинифред.

– Боже мой! Дорогая графиня, конечно, он жив. Простите великодушно, что лишь теперь говорю об этом; этой вестью мне следовало встретить вас. Суд назначен на начало февраля, насколько мне известно.

Джейн вздохнула с облегчением. Все тяготы пути, включая переохлаждение, которому постоянно подвергался ослабленный организм Уинифред, стоили конечной цели. Правда, времени на вызволение Уильяма Максвелла, дающее шанс Уиллу Максвеллу, оставалось совсем мало.

– Миссис Миллс, я выпью чаю с медом, без молока. Прошу вас нанять для меня экипаж. Я намерена срочно ехать в Тауэр – ведь Уильяма держат в Тауэре?

Миссис Миллс бросила тревожный взгляд на мисс Эванс и грустно улыбнулась.

– Конечно, ваша милость. Графа разместили в Лейтенантской квартире. Уверяю вас, он ни в чем не знает нужды и, несмотря на свое положение, сохраняет присутствие духа.

– Благодарю вас. А теперь извините – я должна удалиться, чтобы привести себя в порядок.

Миссис Миллс кивнула.