– Что ты сказала, дорогая Уинифред? – насторожилась Сесилия. Ей было неловко подавать голос в присутствии подруги, как бы онемевшей от горя.
Джейн вздрогнула. Последнее соображение она не могла озвучить Сесилии из опасения, что та уложит ее в постель и объявит, что Джейн от горя повредилась в уме.
– Я сказала, что Уильяма, из уважения к его титулу, обезглавят мечом, а не топором, как простолюдина.
Сесилию пробрала дрожь.
– Милая Уинифред, не лучше ли тебе эти пять дней провести с Уильямом в Тауэре, презрев ужасающие бытовые неудобства? Побыть с мужем до тех пор, пока… – Закончить фразу Сесилия не смогла.
Джейн тряхнула головой.
– Нет. Решение принято несколько недель назад. Я знала, меня попытаются запереть – и тем связать мне руки. Не выйдет.
– Но в камере ты, по крайней мере…
– Как я смогу вызволить мужа, если буду в заточении вместе с ним?
– Дорогая, разве осталась надежда на вызволение? Почему ты не хочешь хотя бы напоследок…
– Пока Уильям дышит, а я способна ясно мыслить, есть и надежда, что мой муж избегнет меча, – сказала Джейн больше для себя самой, чем для бедной Сесилии.
– Дражайшая Уинифред, боюсь показаться тебе жестокой. Вчера мы с миссис Миллс встретили ее добрую подругу. Эта леди хорошо осведомлена о политическом климате, ибо ее супруг является судьей, коллегой лорда Каупера.
– Вчера, вернувшись, ты об этом не упомянула.
– Потому что считала, что бремя твое и так слишком тяжело, дорогая, – дрогнувшим голосом молвила Сесилия.
– Говори все без утайки, – велела Джейн, отвернувшись от окна и холодным взглядом пригвождая Сесилию к месту. С портретов на Джейн взирали предки мистера Миллса, за розово-золоченой ширмой скрывался стульчак. Джейн очень надеялась, что больше ей не придется им пользоваться.
– Говорят, король намерен добиться народной любви с помощью заявления, что весь доход от собственности осужденных якобитов пойдет на дальнейшее подавление восстания.
Джейн нахмурилась, пропуская эту информацию сквозь недюжинный ум своей «хозяйки».
– То есть они заберут наш Терреглс?
В голосе Уинифред слышался шок самой Джейн. Она-то тревожилась только за Уилла, а вот ее «хозяйка» думала еще и о семейной собственности, о будущем своего сына, который наследовал графский титул. Над семьей нависла новая угроза – финансового характера.
Сесилия виновато кивнула.