Гобелен

– Могу я спросить, что вам известно о лорде Каупере?

Джон Фицуильям сразу отвел взгляд, усилив дурные предчувствия Джейн.

– Не смею вводить вас в заблуждение, графиня. Лорд Каупер имеет репутацию строгого судьи. Я рекомендовал вашему супругу покаяться, ибо сей джентльмен весьма отзывчив к тем осужденным, что признают свою вину, особенно же по нраву ему искреннее раскаяние.

Джейн мысленно порадовалась, что Уильям отказался.

– Вынуждена вас разочаровать – мой супруг не станет раскаиваться в том, что желал видеть на английском престоле истинного наследника, а не пришлого немца. Так-то, сэр.

Вызов бросала Уинифред, в то время как Джейн с ужасом заметила вспышку ярости в глазах Фицуильяма. Стало понятно: обнадежить клиентов с таким настроем адвокат не может.

Говорить было больше не о чем; Фицуильям молча, хотя и учтиво, повел Джейн в Вестминстерский зал, сохранившийся с одиннадцатого века. Восхищение стариной вытеснил ужас перед рядами наскоро сколоченных помостов для лондонской публики, каковая публика не замедлила их занять. Зрители буквально сидели друг у друга на головах – как и предупреждал адвокат. Шум был невыносимый – в предвкушении зрелища люди обменивались мнениями. Вообще на вынесение смертных приговоров аристократам, будь они шотландцы или англичане, публика всегда валом валила, точно в театр. В воздухе висел запах немытых тел – кислая нота в букете настроения Джейн.

Фицуильям направлял Джейн и Сесилию на предназначенные для них места. Джейн чувствовала, что все указывают на нее пальцами. Она упорно смотрела только вперед, не желая скрещивать взгляд ни с кем, кроме Уильяма. Впрочем, его еще не привели. Джейн подняла глаза на высокие готические своды с консольными балками. Увы: их вид вселил в нее новую порцию ужаса. Если графу Нитсдейлу сегодня вынесут смертный приговор, закончится и ее жизнь, и жизнь Уилла. Тошнота усилилась.

– Уинифред, как ты? – пролепетала Сесилия, трепещущей от волнения рукой касаясь плеча подруги.

Джейн глотнула пряного, выражаясь приличными словами, воздуха. Люди входили с мороза, совокупное тепло их тел вырабатывало неприятный запах, к которому примешивалась вонь париков, какими только субстанциями не напудренных – от мышьяка до мела, а также заскорузлой одежды, потных подмышек, гнилых зубов.

– Я выдержу, – молвила Джейн. – Просто голова закружилась. Мне уже лучше, – заверила она.

Наконец Суд королевской скамьи призвал к тишине и порядку, и Джейн, хоть и удрученная, с любопытством пронаблюдала, как прошествовали на свои места пэры палаты лордов, как расселись члены палаты общин. Вошел принц Уэльский; его приветствовали вставанием. Весьма мрачный, принц занял особую ложу. С его появлением чаяния Джейн отодвинулись еще дальше – присутствие принца Уэльского подчеркивало безнадежность ситуации. Тягостная театральность грядущего суда усугубилась осознанием, что Смерть скоро возьмет за плечо мужа Уинифред.

Рядом с Джейн раздался шепот: мол, обратите внимание – нынче все лакеи и герольды в новеньких алых ливреях. Король Георг явно решил не упускать случая произвести впечатление на народ, продемонстрировать, что новый правитель могуч и шутки с ним плохи.

Рядом с Джейн притихла Сесилия. Джейн мысленно благодарила ее за молчание. Сесилия слишком хорошо знала подругу, чтобы занимать ее пустой болтовней или призывами к смирению. Паузой перед началом действа Джейн воспользовалась, чтобы подавить тревогу и страх. Подняла глаза к зальным сводам, вспомнила другой мир, другой век – и занятия йогой, где учили концентрироваться на себе. Знаменитый сводчатый потолок Вестминстерского зала, как и обещали путеводители, вгонял в священный трепет. Раньше Джейн сюда не заходила. По массивным дубовым балкам, поддерживающим стены из камня, ее взгляд скользил теперь вверх, под самый купол шириною более шестидесяти футов.

Интересно, сколько это будет в метрах, подумала Джейн – только потому, что жаждала переключить внимание. Быстро подсчитала в уме – почти двадцать, или…

Вдруг взгляд ее упал на знакомое лицо. Джулиус Саквилль смотрел на Джейн с самого верхнего, самого людного и шумного яруса. Внимание остальных было приковано к дверям, откуда ждали узников, но Джулиус видел одну только Джейн. Глаза защипало от горючих слез. Джулиус казался спокойным, но за спокойствием угадывался целый вихрь эмоций. Лицо было точно вход в темную, полную тайн пещеру. Джейн захотелось броситься к нему, обнять, сказать, что она…

– Смотри – вот Уильям! – шепнула Сесилия, стиснув ей локоть.

Джейн отвлеклась от Саквилля, стала искать глазами мужа Уинифред. Он вошел вторым по счету; всего ввели шестерых лордов. Все были в парадных камзолах и, за исключением Уильяма, в париках. Его же волосы, чисто вымытые, как с удовольствием отметила Джейн, свободно рассыпались по плечам. Камзол также был вычищен – Уильям постарался предстать перед народом в пристойном виде. Снова в Джейн поднялась волна нежности, внушенная «хозяйкой». Расстояние до узников было изрядное, оно могло, пусть на секунду, обмануть Джейн, заставить поверить, что это ее Уилл стоит пред грозным судьей. Секунды оказалось достаточно, чтобы собственное горе Джейн комком подступило к горлу. Она проглотила комок, загнала поглубже. Нет, она не опозорит рыданиями ни себя, ни Уинифред.

Взгляд Уильяма шарил по рядам зрителей, наконец нашел Джейн, остановился на ней, замкнул треугольник. Джейн вдруг стало нечем дышать – она остро осознала, что третий угол этой геометрической фигуры представлен находящимся справа от нее Джулиусом. Она не смела даже покоситься вправо, зато улыбнулась в ответ на ободряющую полуулыбку и едва заметный кивок Уильяма Максвелла. Он держался молодцом – конечно, ради нее.

Уильям отвернулся, вперил взгляд в членов судебной комиссии – и тотчас Джейн, как последняя предательница, стала искать глазами Саквилля. Его не было на месте, Джейн поняла, что он ушел. Ощущение пустоты от этого факта быстро сменилось облегченным вздохом – теперь все внимание можно сосредоточить на Уильяме.