– Конечно.
Я делаю еще один глоток. Истощение и алкоголь превращают окружающий мир в нечто расплывчатое и приглушенное.
– А о чем ты хочешь поговорить?
Ритмичные движения щетки по волосам убаюкивают. В груди становится тепло. Устала. Как же я устала. Тут я кое-что вспоминаю.
– Мама, а кто такой «хлюст»?
Я поворачиваюсь, чтобы видеть мамино лицо, когда она будет отвечать. Уголки ее губ неодобрительно опускаются.
– Тот, кто ведет себя так, будто у него уйма денег, а сам выманивает их у других. А что?
Я задумчиво хмурюсь.
И в голову приходит еще одна мысль.
– Почему бы тебе не рассказать, как вы познакомились с отцом?
Щетка на мгновение замирает, потом движется дальше.
– Я уже рассказывала.
– Хочу еще раз! – требую я как капризный ребенок.
Мама продолжает расчесывать:
– Я работала ассистенткой фокусника, и после одного из представлений за кулисы пришел Гудини. Тогда я на него и внимания-то не обратила.
Она откладывает щетку и вынимает кружку из моих отяжелевших рук. Я откидываюсь на подушки, слишком уставшая, чтобы и дальше сидеть.
– И что потом? – подталкиваю я.
Мама приглаживает мне волосы, убирая пряди от лица. Заботливая. Сейчас она такая заботливая.
– А потом я заглянула в его прекрасные карие глаза и влюбилась, – просто говорит она. – Теперь спи, моя девочка. Спи,
Я хмурюсь, какое-то время борясь с дремотой, навалившейся на меня словно теплый черный мех. Что-то не так. И за секунду до того, как мир погружается во тьму, до меня доходит.