Половина лица Полуночи покраснела, как будто ее ошпарили кипятком. Оскалившись и зашипев как кошка, она снова бросилась на Тану. Но та внезапно вспомнила, как учитель рисования рассказывал, как важно для художника знать анатомию. Он притащил из кабинета биологии скелет и рассуждал о локтевых и берцовых костях, когда Маркус Йетс – самый надежный поставщик травки в школе – выкрикнул что-то о том, как попасть ножом прямо в сердце. «Вверх под пятое ребро», – сказал он. У Таны не было времени считать, но она вспомнила эти слова и вонзила обломок грабель в бок Полуночи, направив заостренный конец вверх, к сердцу.
Полночь закричала и забилась, но Тана проталкивала острие глубже. Полночь обмякла, осела на землю. Глаза на перекошенном жуткой гримасой лице закрылись, челюсть безвольно отвисла. Тана отшатнулась, вытирая окровавленную руку о платье, не желая понимать, что случилось. Она села в грязь, дрожа от ужаса и холода.
«Вставай, – говорила себе Тана. – Вставай и выбирайся отсюда. У тебя есть метка. Иди».
Быстро, не глядя на тело Полуночи, Тана сгребла свои вещи обратно в сумочку и встала, привалившись к стене особняка. Сквозь цветные стекла струился свет. Он казался слишком ярким и мешал видеть четко.
«Не думай об этом. Иди. Просто иди вперед. Не торопись, пока не доберешься до ворот. Поспать можно будет в машине. Иди».
Она сделала несколько неуверенных шагов и вдруг поняла, что в ее плане есть изъян.
Полночь ее укусила. Инфицировала. И теперь это не мелочь, с которой тело легко справится. Она не сможет этому сопротивляться, не сможет себя контролировать. Она станет как Эйдан или еще хуже. Тана упала на колени, отказываясь верить в случившееся.
Открылась дверь, и двое вампиров в потертых черных джинсах и темных куртках спустились по лестнице. Один из них курил, но, заметив Тану, выбросил сигарету.
– Вставай, – сказал он.
Она засмеялась, ее смех больше походил на кашель:
– Не могу.
– Ты убила вампира, – вампир кивнул на камеру, зеленый огонек которой светился над дверью. – Люсьен видит все, что здесь происходит. И он не любит, когда на его гостей нападают.
– Ладно, – пробормотала Тана, продолжая глупо улыбаться, – но все было не так.
Вампир Люсьен с ней не согласится, но когда у тебя все болит, трудно думать о чем-то еще.
Тана знала, что, когда охранники подняли ее, нужно было кричать, умолять, отбиваться или плакать, но у нее не осталось сил. Она позволила затащить себя обратно в дом. Через дверь, которую она раньше не видела, ее доставили в небольшую шестиугольную комнату, где не было ничего, кроме книжных шкафов и небольшого дивана, на который ее швырнули.
Тана не знала, сколько времени прошло, когда в комнату наконец вошел Люсьен Моро. Теперь на нем была голубая рубашка и свободные серые брюки. Он выглядел как обычно – спокойным и расслабленным. Однако вблизи Тана почувствовала исходящий от него неприятный запах. Как от тухлого мяса. Опустившись на корточки, он взял ее за подбородок и повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. И улыбнулся, обнажив клыки. Она чувствовала железную силу его рук, смотрела в безразличные глаза. Как будто она была животным, и он раздумывал, как лучше ее забить и разделать.
– Ты убила вампира на моей вечеринке, – сказал Люсьен. Он покачал головой, как будто она плохо себя вела и теперь у нее проблемы.
– Как и ты, – отозвалась Тана. Она скоро умрет, и сарказмом уже ничего не испортишь. Она видела много старых фильмов и знала, что примерно так и полагается умирать. Как будто она Хамфри Богарт или Кларк Гейбл, и ей плевать, что будет дальше. Она хотела, чтобы Полина, и Перл, и даже отец, гордились ею. Если в начале шутят, конец не так страшно смотреть.
Люсьен улыбнулся уголком губ. Вероятно, ему нравилась наглость жертвы.
– Но это же моя вечеринка.