В следующий раз она увидела Артема только в конце августа. Лето выдалось на редкость жаркое, термометр рвался вверх, к рекордным температурам за сорок градусов. Ей уже стало тяжеловато бегать на работу с начавшим расти животом. Вечерами Марина обитала в саду, ловя обманчивую прохладу под сенью деревьев. Ночью они с бабой Зиной спали с включенными вентиляторами и распахнутыми окнами. Кондиционеры, диковинные заморские животные, в станице Лазовской не водились.
Кто-то постучал в закрытую калитку. Марина, босая, в домашнем сарафанчике, обтягивающем круглый животик, с тарелкой малины в руках, пошла открывать.
Артем смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом. Он изменился за четыре месяца, что они не виделись. Похудел, черты лица заострились, глаза запали, чернота вокруг них выглядела прямым туннелем в Бездну, вокруг рта залегли глубокие морщины. Она хотела сломать ему жизнь, и была уже на полпути к этому.
– Здравствуй, – глухо сказал он. – Не ожидала?
Она пожала плечами. Вообще-то, ожидала. Он должен был увидеть ее еще раз. Со своим ребенком в чреве.
– Как дела? – неохотно спросила у него.
– Неплохо. Чей ребенок?
Она неопределенно пожала плечами. Догадайся сам, дорогой.
– Мой, – тяжело сказал он. – Ты беременна моим ребенком и мне ничего не сказала! Какая же ты… стерва!
Это слово, словно удар плети по лицу, ранило больно, и слезы брызнули из глаз. Марина отвернулась, чтобы он не увидел, как она плачет.
– За что, Марина? За что ты меня так ненавидишь? – тихо спросил он.
– За прошлые прегрешения, – ответила она.
Повернулась, чтобы уйти. Он поймал ее за руку, дернул на себя, обнял, зарылся в длинные черные волосы, пахнущие летом. Тарелка с малиной упала на тщательно подметенную белую дорожку, ягоды рассыпались. Красное на белом, словно следы жертвенной крови на снегу… Помни, сказала она себе, зачем я это делаю…
– Мариночка, прости меня, не знаю, что натворил, но, поверь мне, я полностью раскаялся. Не могу без тебя жить, я пробовал!.. – он прижимал ее к груди, целовал волосы, виски, глаза, мокрые от слез. – Я люблю тебя… Прошу, только не гони…
Она замерла в его руках, с трудом вспоминая, что ненавидит его. За что ненавидит его…
– Такие вещи не прощают, – она стала вырываться из его рук. – Уходи, Артем…
– Скажи мне, что я сделал? Я должен знать, за что так страдаю.
– Ты будешь сам до конца своей жизни искать ответ… Уходи, и никогда не возвращайся!
Она его все же вывела его из себя. Он что-то кричал, хватал за руки, грозился генетическим анализом, тем, что докажет свое отцовство и отберет у нее ребенка. Связей и денег хватит! Марина первый раз в жизни испугалась, но на помощь уже бежала баба Зина с вилами из коровника.
– Уйди, кобелина! – закричала она. – Уйди с глаз долой! Проткну, собаку! Мариночка, сейчас же в дом!