– Не бойся. Главное, стой, не отрывая ног от пола, сжав руки «в замок» перед собой. Тогда он не сможет на тебя надеться. Срок его существования уже истекает. Он слабеет, а без энергии он жить не сможет, – разобрала она в неуловимом шуршании лапок жука о сухой листок.
– Да, похоже, у меня поехала крыша, – старалась отрезвить себя возникшей мыслью Ольга, но все же поступила, следуя подсказке: замерла и крепко сжала руки.
Тем временем экскурсовод с группой приближались к стенду с жуком. Теперь это была обычная поделка из природного материала. Рука с указкой женщины переводила внимание слушателей от одного экспоната к другому, поясняя его предназначение и технику исполнения, только Ольга все стояла, боясь пошевелиться, потому что она чувствовала спиной что-то холодное, правда эти ощущения уже еле улавливались. Когда группа проследовала дальше, Ольга обернулась и увидела на полу поодаль влажный след овальной формы. От радости она готова была подпрыгнуть, почему-то зная, что «оно» ее больше не будет преследовать. Подойдя к жуку на полочке, она нежненько его погладила и тут же услышала за спиной оклик старушки-смотрительницы, сидевшей у входа:
– Экспонаты руками трогать нельзя, они у нас особенные.
Извинившись, девушка присоединилась к экскурсии, молча соглашаясь со словами смотрителя павильона:
– Это точно, особенные.
На обратном пути по дороге домой, Ольга не проронила ни слова, невзирая на приставание подруг. Анализируя свои ощущения и видения, она не могла найти им разумного объяснения, было ли это явью или наваждением, подобно странным случаям, иногда происходящим с ней, как с человеком с повышенной эмоциональной чувствительностью. Чтобы не вызывать насмешек, она о них никому не рассказывала, а сама подумала:
– А ведь это мое видение вполне отвечает теме сочинения «Подарки осени».
Валентин Долматов
г. Усть-Каменогорск, Казахстан
Евангелие от товарища Сухова
Человек принадлежит своему существу постольку, поскольку слышит требование Бытия. Человек – пастух Бытия. Бытие все еще ждет, пока Оно станет делом человеческой мысли.
Сухов был уверен в исходе этого поединка, но после десятка секунд в нем поселилась неуверенность, которую он захотел перевести на противника. Не отводя глаз, Сухов, рукою погладив наган, лежащий на полу, лукаво сказал:
– Ну что, страшно умирать?
– Ну почему же? – парировал Абдулла. – Умирающий от любви не теряет звания Шахида.
– Странно! Говоришь о любви, а от командира Рахимова я слышал, что притесняешь женщин из гарема своего.
– Во-первых, западные люди слово «гарем» используют слишком свободно, в угоду своей морали, а нашу общину правильнее называть «Харим», что значит «священное место», куда вход не обрезанным сердцем запрещен. И во-вторых, нашел кому верить – Рахимову – «беглому рабу», который еще недавно, до призвания в революцию, желал войти в нашу общину и потрогать женщин за энное место. Но они отдаются искушенным и заботливым мужчинам, – возразил Абдулла и, заметив сомнение Сухова, пояснил, что в их религии «беглыми рабами» называют людей, бегающих от семьи, вне зависимости от личных целей и задач общества.
– Но таким образом и я попадаю в разряд беглецов, – удивленно воскликнул Сухов.
– Конечно, ведь шашкой всегда было легче махать, чем проявлять заботу о семье. Вот поэтому у нас в общине говорят, что всякий грех искупается, кроме одного – пренебрежения домом.