Вера переводила взгляд с призрака на маму и обратно.
– Погодите. Утонувшую девочку звали Лилия Савельева. Ты второй раз замужем? Твоя предыдущая фамилия Савельева?
Мама молчала. Она, не отрываясь, смотрела на призрак.
– Мама, утонувшая девочка – твоя дочь?
– Утопленная дочь, – уточнило привидение. – Поэтому она боится говорить обо мне. Вспоминать меня. Почему ты так поступила со мной, мама? Почему? Разве можно любить одного ребенка и ненавидеть другого? Когда-то у меня было тело и имя. Обычное имя – Лилия Савельева. Когда-то была жизнь. Полная ненависти ко мне и непонимания. Ты хотела забыть? Я напомню.
Над рекой, будто в кинотеатре, вспыхнул экран. Сначала темный, почти сливающийся с окружающей его ночью. Затем изображение посветлело…
– Бздюхеля! Бздюхеля! Бздюхеля!
Одноклассники бежали за Лилией, окружали со всех сторон. Девочка испуганно озиралась. Бежать некуда. Позади кирпичная стена школьной столовой. Справа – железная ограда. Слева – злые, насмешливые лица. Замкнутый круг. Отчаяние. Постепенно нарастающая ненависть. Как же они ее достали! Глупые, никчемные людишки. Что Лиля им сделала плохого? За что ее так ненавидят? Их лица словно сошли с картин Иеронимуса Босха и Франциско Гойи. Любимые репродукции вдруг обрели жизнь, стали явью.
– Уходите, – тихо попросила Лилия. – Оставьте меня в покое.
Ответом стал дружный хохот.
– Бздюхеля боится!
И тут Лилию неожиданно накрыла волна ярости. Да кто они такие, чтобы так издеваться над ней?! Кто дал им право?! Ярость стала осязаемой. Закипела неудержимым огнем в крови. Стало казаться, что по венам бежит плазма: обжигающая, раздирающая вены и капилляры. Ярость перетекала в кисти рук, жгла их, стремилась вырваться наружу.
«А зачем ее сдерживать? – подумала Лилия, зная, что вырвавшаяся наружу ярость – непредсказуема. – Будь что будет!»
Огонь вырвался из Лилиных рук. Его никто не увидел. Но почувствовал. Дразнившая девочку толпа разлетелась в разные стороны, словно вырванные с корнем внезапным ураганом деревья. Никто ничего подобного не ожидал. Все разлетелись молча. И только один мальчик, упав, тихо стонал…
– У него сломана рука… кажется, – шептались перед кабинетом школьного врача детские голоса.
– Это она сломала, Бздюхеля!
– Она только посмотрела на нас, и мы упали. А Андрюха сломал руку.
– Ведьма! Она точно ведьма!
– Глазищи у нее черные, жуткие. Да она сама вся черная!
– Ведьма! Ведьма! Ведьма!