— Именами, достойнейший! — Нефру-Маат не удержалась и выглянула из-за колонны, — как, по-твоему мудрейший Пер-Амен ухитряется обойти Ипи-Ра-Нефера, глаза и уши которого всюду, от дворца Почтеннейшей, до последней лавки? У Дома Сокровенного есть верные люди в Храмах Херу, Маат, Атума и Тути, в храмовых братствах Имхотепа и Ири-Херу, в воинствах Амен-Ем-Геба, Маху-Нахта и флоте Нибамена. И даже среди Хранителей Трона есть у Святителя Сокровенного свои глаза и уши!
— Маху-Нахт… — Хапи-Сенеб высокомерно хмыкнул, — этот будет делать, что скажут, если захочет жить. А в остальном, — Нефру-Маат вздрогнула, увидев, как Смотритель Ану-Манти вскочил с сиденья и пристально посмотрел в глаза Хети-Мера, — значит… Пер-Амен готов дать мне своих бесценных осведомителей?
— Именно так, достойнейший Хапи-Сенеб! Вот список! — Страж Горизонта Амена поклонился и протянул Хапи-Сенебу папирусный свиток.
— Передай старцу, что я согласен и отплачу добром на добро! — Хапи-Сенеб хлопнул Хети-Мера по плечу, положив свиток на столик, — пойдём же! Время торопит нас — никому не известно, как скоро Наследник и Хранитель вернутся, — и обсудим ещё одно дело — слава Нетеру, Священнейший — единственное место, где нет ушей Хранителей Трона.
Нефру-Маат сжалась, ожидая, когда они пройдут, но ни Хапи-Сенеб, ни Хети-Мер не заметили девушку. Убедившись, что в этом зале Храма никого нет, Нефру-Маат вышла из-за колонны и осмотрелась. Свиток всё так же лежал на небольшом столике. Руки женщины тряслись, отказываясь слушаться, а колени подгибались, тем не менее, Жрица пересилила себя, подбежала к столику и схватила свиток, спрятав его в платье. И тут же бросилась отсюда со всех ног, надеясь побыстрее добраться до выхода, где её ждут Хранители Трона.
Смотритель Запада презрительно окинул взглядом бегущую Нефру-Маат, но ей казалось, что Хапи-Сенебу известно, что она украла его свиток, и девушка, оглядываясь, побежала ещё быстрее. Были бы на её месте Ипи или Мерит, они спрятали бы свою добычу и неторопливо, с подобающим достоинством покинули бы Священнейший Храм, дабы не вызвать подозрений, но для Нефру-Маат такое было непривычно и страх сжимал её сердце, заставляя бежать всё быстрее, иногда, задевая храмовых служек и дароносиц.
Внезапно женщина врезалась в кого-то и упала на плиты пола. Сильные руки подняли Жрицу и продолжали крепко её удерживать. Нефру-Маат зажмурилась, думая, что её схватили воины Хапи-Сенеба или стражи Дома Сокровенного, и пыталась дотянуться до меча, дабы попытаться прорваться, или же, достойно встретить свою гибель.
— Живи вечно, достойная Нефру-Маат, я удивлён тем, что ты бросилась ко мне, но Ка мой возрадовался! — Нефру-Маат узнала голос Первого после Величайшей, открыла глаза и увидела Сен-Мута, держащего её за руки. Масляные глаза Зодчего Правительницы скользили по её телу. Нефру-Маат была готова к схватке, ибо даже Ипи-Ра-Нефер и Тути-Мосе восхищались её владением мечом, вооружённых людей в Храме немного, а у входа ждут десять Хранителей, но домогательства Сен-Мута ошеломили и парализовали девушку, она не только не пыталась вырваться, но и не могла вымолвить ни слова.
— Чем ты так напугана, прекрасная Нефру-Маат? Ты же знаешь, что я не причиню тебе зла. Ты знаешь, что лики Хатор в Великом Зале Священнейшего сделаны с твоего лица по моим наброскам, — Сен-Мут не мог знать, что так испугало Жрицу, но, тем не менее, её ужас распалял зодчего и разжигал его похоть, — пройдём со мною, Жрица Священнейшего Храма, и ты убедишься, что меня не нужно бояться, — Первый после Величайшей запустил руку в складки платья на груди женщины и только это привело её в себя:
— Оставь меня, достойнейший Сен-Мут, — Нефру-Маат попыталась вырваться, но у неё ничего не вышло, возлюбленный Фараона был никудышным воином, но, тем не менее, сильным и крепким мужчиной, — оставь! Или мне не придётся говорить о сём Ипи-Ра-Неферу, я доложусь Маат-Ка-Ра, да живёт она вечно, о том, что творит в её Храме её зодчий!
— Ты хочешь напугать меня? — Сен-Мут расходился всё больше, — так знай же, что Почтеннейшая прощает мне эту слабость, а Верховный Хранитель далеко от стен Уасита! — Нефру-Маат оглянулась и увидела приближающихся Хапи-Сенеба и Хети-Мера. Сен-Мут отпустил её руки, дабы дать волю своим, чем женщина не преминула воспользоваться, выхватив меч и просунув лезвие под опоясание Первого после Величайшей.
— Оставь меня, достойнейший, или я лишу тебя самого дорогого, клянусь Именами Маат, Хатор и Асет, что сделаю это, если ты не отпустишь меня! — взгляд Нефру-Маат не оставлял сомнений в её решимости исполнить угрозу, и Сен-Мут попятился.
— Достойнейший Хапи-Сенеб, Жрец Сокровенного и Святитель Запада, Первый После Величайшей задумал святотатство, собравшись обесчестить Жрицу Золотой Владычицы Ключей в её Храме, скажи ему, чтобы не препятствовал мне! — девушка нашлась, призвав на помощь тех, от кого бежала, поняв, что они не преследуют и даже не подозревают её. Сейчас Ипи и Мерит могли бы гордиться её рассудительностью.
— Достойнейший Сен-Мут, — Хапи-Сенеб подошёл ближе, и Нефру-Маат заметила, что он не может сдержать ухмылки, — не уж то тебе недостаёт ласк Фараона Та-Кем, или же в этом Храме мало Жриц и дароносиц, что ты обратил свой взгляд на наречённую Верховного Хранителя? — Смотритель Ану-Манти совсем откровенно пристыдил Сен-Мута, — не бойся, Нефру-Маат, убери своё оружие и отправляйся во дворец Наследника, этот простолюдин не причинит тебе зла, — продолжил Хапи-Сенеб, не преминув уязвить Сен-Мута низким происхождением.
— Да как ты смеешь, — Первый после Величайшей побагровел и гордо взглянул в лицо Смотрителю Запада, но гнев Сен-Мута и его позор только забавляли Хапи-Сенеба.
Нефру-Маат, меж тем, не стала присутствовать при брани Первого после Величайшей со Смотрителем Запада, к тому же, военачальником и самым вероятным претендентом на Хашет, она быстро проскользнула в проём и побежала к выходу, теперь её бегство уже не выглядело подозрительным.
Усер-Мин и с ним девять Хранителей с колесницами ожидали Нефру-Маат у самых ступеней. Только взойдя на колесницу, женщина почувствовала себя в безопасности, нащупала свиток под платьем и успокоилась. Внезапно, её стали душить слёзы, опасность миновала и Жрица могла дать волю своим чувствам. Она уткнулась в плечо Усер-Мина и заплакала навзрыд, как ребёнок. «Всё позади, достойная Нефру-Маат!» Что бы там ни было, но теперь всё позади!» — Усер-Мин поспешил успокоить её, — «позже расскажешь мне и Мерит-Ра-Нефер о том, что случилось!»
Великая ладья вышла из канала, ведущего из верфи в рукав Хапи и подходила к берегу у большой гавани Бехдета. Четыре ряда мощных вёсел согласно опускались в воду. Борт, обитый снизу толстыми брёвнами просмолённой пальмы, возвышался более чем на десять локтей. Листы меди или бронзы, которыми был обит узкий кринолин и стрелковые площадки, сверкали в лучах Светила, сияла позолотой и лазуритом громадная глава Хранителя Реки, увенчавшая таран, выдававшийся вперёд на толстом кедровом брусе. Наследник, воистину, сотворил чудо, построив такую ладью, и Верховный Хранитель как заворожённый смотрел на плод его разума.
Наконец, подняв вёсла одного борта, ладья быстро развернулась, и, повинуясь течению, пристала к высокому каменному причалу Бехдета. Два трубача приветили Фараона и тяжёлый резной трап, украшенный золотом, опустился на камни пристани. Тути-Мосе с Ипи-Ра-Нефером немедля поднялись на палубу. Новая ладья хранила запах свежей кедровой смолы и поражала Верховного Хранителя своей мощью. Ипи не удержался, пробежавшись по новой ладье, даже заглянув на вторую палубу и в башенки лучников. На верхней палубе гребцы сидели по четверо, так, что двое из них в узком поясе нависали над водами, на каждое из верхних вёсел приходилось по два гребца. Верховный Хранитель ожидал, что гребцы будут размещены на четырёх палубах, но, к его удивлению, Тути-Мосе сумел разместить гребцов всего на двух. На второй палубе гребцы сидели подвое, и у каждого было своё весло, что вначале удивило Ипи, но затем, хранитель понял, что вёсла верхнего ряда много длиннее и тяжелее, не смотря на каменные противовесы, закреплённые на конце каждого. Гребцы на нижнем ряду не имели оружия, в отличие от верхних, способных поддержать воинов в бою. Высокая и прочная мачта из корабельной пальмы поднималась над палубой, наверно, на тридцать локтей, оканчиваясь длинной реей и довольно широкой стрелковой площадкой, защищённой бронзой. На небольшой надстройке на палубе были установлены три новых осадных лука, сделанных в Братстве Имхотепа по рисункам Ипи-Ра-Нефера. По два обычных осадных лука, с пластинами из рёбер бегемота, а не из особой бронзы, стояли на крышах огороженных площадок стрелков. Несколько лестниц с крючьями, явно предназначенными для захвата вражеских кораблей, лежащих на палубе и привязанных к мачте дополняли оружие новой ладьи Тути-Мосе. Ипи-Ра-Нефера, как ребёнка, обуял восторг, он подбежал к Тути-Мосе, разговаривающему с капитаном ладьи, и прервал их:
— Да живёт вечно Тути-Мосе! — Ипи поклонился, замявшись, он знал, что Фараон не откажет ему в просимом, но чувствовал неловкость.
ebooksa