— Если Вы не желаете сообщать имена, готовы ли вы, по крайней мере, рассказать мне, какова была цель всего этого?
Тишина.
Пендергаст посмотрел на свои золотые часы скучающим взглядом.
— Сейчас я являюсь ключом к тому, предадут ли вас федеральному суду или суду штата. Разговаривая или не разговаривая со мной, вы тем самым выбираете между островом Райкерс[71] и Тюрьмой режима максимальной строгости во Флоренсе, Колорадо. Райкерс — это ад на земле. Тюрьма Флоренса — это ад, который даже Данте не смог бы вообразить, — он посмотрел на мужчину особенно пристальным взглядом. — Мебель в каждой камере сделана из цельно-наливного бетона. Душ находится на таймере. Он включается три раза в неделю в пять часов утра ровно на три минуты. Из окна вы увидите только цемент и небо. У вас будет один час «упражнений» в день в бетонном колодце. В тюрьме Флоренса 1400 дистанционно управляемых стальных дверей, каждая из которых окружена датчиками движения и двенадцатифутовым[72] забором из нескольких колец колючей проволоки. Там само ваше существование исчезнет со скрижалей истории. Если вы не заговорите прямо сейчас, то действительно станете «
Пендергаст замолчал. Мужчина поерзал на стуле. Д"Агоста, наблюдавший через одностороннее стекло, теперь окончательно убедился, что парень был сумасшедшим. Ни один здравомыслящий человек не мог бы устоять против подобной линии допроса.
— В тюрьме Флоренса нет лилий, — тихо сказал Пендергаст.
Д"Агоста обменялся озадаченными взглядами со Спандау.
— Лилии, — медленно произнес мужчина, словно пробуя слово на вкус.
— Да. Лилии. Такой прекрасный цветок, вам так не кажется? С таким тонким, изысканным ароматом.
Мужчина наклонился вперед. Пендергаст, наконец-то, завладел его вниманием.
— Но затем, аромат исчезает, не так ли?
Мужчина, казалось, напрягся. Он медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Нет. Я ошибаюсь. Лилии все еще там, как вы и сказали. Но с ними что-то не так. Они увядают.
— Они воняют, — пробормотал мужчина.
— Да, — согласился Пендергаст, его голос представлял собой странную смесь сочувствия и насмешки. — Ничто не пахнет хуже, чем гниющий цветок. Что за зловоние они издают!
На этих словах Пендергаст внезапно повысил голос.
—
— Я не могу этого сделать, — ответил Пендергаст, и его голос резко упал до шепота. — У вас не будет лилий в камере тюрьмы Флоренса. Но вонь останется. И она будет возрастать, по мере того как гниение усилится. Пока вы…
С внезапным животным криком мужчина вскочил со стула и бросился через стол на Пендергаста, выставив вперед скованные руки, как когти. Его глаза были широко раскрыты и светились убийственной яростью, хлопья пены и брызги слюны летели из его рта, пока он визжал. C молниеносным уклоном, как тореадор, Пендергаст поднялся со своего стула и избежал нападения. Двое охранников вышли вперед с шокерами и ударили мужчину током. Потребовалось три выстрела, чтобы усмирить его. В конце концов, он раскинулся поперек стола, подергиваясь, крошечные струйки дыма поднимались к микрофону и потолочным светильникам. Пендергаст, стоя в стороне, окинул мужчину оценивающим взглядом, потом развернулся и вышел из помещения.
Спустя мгновение Пендергаст вошел в комнату наблюдения с выражением раздражения на лице, стряхивая пух с плеча своего костюма.