— Это достаточно распространенный цветок.
— Вчера после нашего совещания я попросила доктора Грин провести расследование. Она обнаружила, что кто-то — без сомнения, использовавший фальшивое имя — занимался исследованиями эликсира Иезекииля в Публичной Библиотеке Нью-Йорка и нью-йоркском Историческом Обществе.
Пендергаст остановился. Он снова сел в кресло и взял свой стакан. Откинувшись на спинку, он сделал быстрый глоток, прежде чем поставить стакан на стол.
— Прости мою прямоту, Алоизий, но кто-то мстит тебе за грехи твоих предков, — Пендергаст, казалось, не услышал ее. Он опрокинул в себя последнюю порцию абсента и собрался налить новую. — Тебе нужна немедленная медицинская помощь, иначе ты закончишь, как тот мужчина в Калифорнии…
— Не нужна мне никакая помощь! — воскликнул Пендергаст с неожиданной яростью. — Я сам могу себе помочь! Я буду тебе благодарен, если ты не станешь более мешать моему расследованию.
Констанс поднялась со скамьи и сделала шаг к нему.
— Дорогой Алоизий, не так давно в этой самой комнате ты назвал меня своим оракулом. Позволь мне сыграть эту роль снова. Ты болен. Я вижу это. Мы можем помочь тебе — все мы. Самообман станет для тебя фатальным.
— Самообман? — Пендергаст рассмеялся звонко и резко. — О каком самообмане ты говоришь? Я осознаю свое состояние. Неужели ты думаешь, что я не старался в меру своих сил найти способ исправить ситуацию? — он схватил стопку бумаг и швырнул ее в угол комнаты. — Если мой предок Иезекииль, чья собственная жена умирала от воздействия эликсира, не смог найти лекарство... как
Констанс резко переменилась. Тело ее напряглось, а пальцы крепко сжались — всего один раз. В ее фиалковых глазах вспыхнули искры, а воздух вокруг нее словно потемнел. Эта перемена была столь разительной, и в ней таилось столько скрытой злобы, что Пендергаст, поднимая стакан для следующего глотка, вздрогнул и непроизвольно выставил руку вперед для защиты, чуть выплеснув абсент себе на ладонь.
— Если бы это сказал мне любой другой человек, — сказала она угрожающе тихим голосом, — он бы не пережил эту ночь.
Затем Констанс Грин развернулась на каблуках и молча покинула комнату.
33
— Кое-кто хочет вас видеть, лейтенант.
Сидя за своим столом, Питер Англер оторвался от стопки распечаток и вопросительно приподнял бровь, глядя на своего помощника сержанта Слейда, стоявшего в дверях.
— Кто там?
— Блудный сын, — ответил Слейд с усмешкой и отступил в сторону. Мгновение спустя худая, аскетичная фигура специального агента Пендергаста появилась в дверном проеме.
Англер сделал над собой усилие, скрывая удивление. Он кивком указал Пендергасту на стул. Англер заметил, что взгляд его посетителя переменился с момента их последней встречи. Он не был уверен, в чем именно состояла эта перемена, но у него возникла мысль сделать снимок глаз специального агента Пендергаста, потому что в этот раз они казались ему намного ярче, чем прежде — особенно на фоне бледности его лица.
Англер откинулся на спинку стула, отодвинувшись от распечаток, и уставился на Пендергаста. Он считал, что сделал достаточно, пытаясь добиться внимания этого человека. Пусть теперь агент делает то же самое. Англер решил, что во что бы то ни стало не заговорит первым.
— Я хотел бы поздравить вас, лейтенант, с вашим вдохновляющим открытием, — начал Пендергаст. — Мне бы никогда не пришло в голову искать анаграмму имени моего сына среди списков пассажиров, пребывших из Бразилии. А ведь это так похоже на Альбана — устроить из своей поездки такую игру.
«