Закон Моисея

Мама старалась сохранять в духовке все в теплом состоянии. Когда Моисей и Кейтлин не появились в одиннадцать, мы слегка удивились. Кейтлин Райт была не из тех, кто опаздывает. Вообще. К 11:15 моя мама стала звонить ей домой. Но гудки все продолжались и продолжались, и мама начала волноваться об остывшей индейке и размякшем картофеле. Поэтому я вызвалась пробежаться и узнать, не нуждается ли миссис Райт в какой-либо помощи, и поторопить их с Моисеем. Она настаивала на том, что принесет пироги на десерт, хотя моя мама возражала, говоря, что они наши гости.

Я не хотела идти. Я чувствовала раздражение и усталость, и не нуждалась в том, чтобы видеться с Моисеем раньше, чем должна была. Я уже не знала, как бы мы сидели напротив друг друга без того, чтобы алая «А» не появилась на моей груди (прим. пер. — алая буква «A», прикреплявшаяся на грудь прелюбодейки, как символ позора; от слова adulteress — прелюбодейка; женщина, совершающая адюльтер).

Моисей бы прекрасно это перенес. Он бы просто ничего не говорил. А я бы покрылась испариной, ерзала, не в состоянии почувствовать вкус того, что ела. Это разозлило меня и придало храбрости, когда я вылетела из дверей. Искусственный снег, который мы получили за ночь, хрустел под моими ботинками. Мои джинсы «Вранглер» были строгими и чистыми, моя лучшая блузка сидела в обтяжку, а волосы тщательно приведены в порядок и уложены великолепными волнами. Я даже нанесла макияж. Принарядилась ради Дня благодарения только для того, чтобы никто меня не увидел. Это грубо — опаздывать на ужин в честь Дня благодарения, и я ускорила шаг, приблизившись к маленькому кирпичному серому дому Кейтлин, и с топотом поднялась вверх на крыльцо.

Я постучала несколько раз и затем вошла, выкрикивая:

— Миссис Райт? Это Джорджия.

Первое, что я заметила, это запах. Как будто пахло скипидаром. Краски. Пахло красками. И в воздухе не доносился никакой аромат пирогов. Должно было пахнуть пирогами.

Я тотчас остановилась.

Перед входной дверью пролегало маленькое фойе. Было достаточно места для вешалки с одеждой, маленькой скамейки и лестничного пролета. С левой стороны располагалась крошечная комната для отдыха, с правой — столовая, которая вела на кухню. Ближе к задней части дома находилась большая гостиная, которую муж Кейтлин Райт пристроил сорок лет назад. В нее можно было попасть через кухню или через крошечную комнату отдыха. Комнаты первого этажа создавали широкий бесформенный круг вокруг мизерного фойе с лестницей, ведущей к ванной комнате и трем маленьким спальням второго этажа. Я подняла глаза на лестницу, сомневаясь, что осмелюсь подняться по ней.

В доме было так тихо.

Затем я услышала еле уловимый звук, похожий на шуршание. Один раз, второй, третий. Затем звук шагов. И еще раз. Я практически сразу распознала, откуда доносятся звуки. Закрыв глаза, я прислушивалась к ним несколько ночей подряд, когда Моисей раскрашивал мою комнату.

— Моисей?

Позвав его, я переступила порог маленькой столовой. Три шага и я увидела ее. Кейтлин Райт лежала на кухонном полу, накрытая стеганым одеялом, которое выглядело так, словно его стащили с ее кровати.

— Кейтлин?

Мой голос перешел на визг. Мне следовало бы броситься к ней. Но это было так странно. Предполагаю, я не имела понятия, что видела. Поэтому я подошла на цыпочках, как будто она на самом деле спала, а я посягала на ее странный дневной сон.

Я опустилась на колени рядом с ней и слегка откинула одеяло, из-под которого выглянули седые кудри, но ее лица я увидеть не смогла.

— Миссис Райт?

Я произнесла снова, а затем до меня дошло. Она не спала. И это не было реальным. Должно быть это я спала.

— Кейтлин?

Я пронзительно закричала, отскакивая и падая на задницу, и подсознательно поймала себя на мысли, как что-то острое скользнуло по моей руке, почти впиваясь. Я отдернула руку и с воплями вскочила, словно смерть кусалась и собиралась сделать со мной то же самое. Задняя часть свежевыстиранных джинсов была мокрой. Я села в воду, а на полу было стекло. Это было всего лишь стекло. Не смерть. Но Кейтлин Райт была мертва, и кто-то накрыл ее, зная это.

Я схватила полотенце со столешницы и поняла, что открыла пироги — красивые пироги, размещенные в ряд. Всего их было четыре. У яблочного пирога не хватало куска. Я на секунду уставилась на эту недостающую часть, задаваясь вопросом, попробовала ли Кейтлин свою выпечку перед смертью. Неожиданно происходящее стало реальным и еще более трагичным, и я отвернулась, заматывая кровоточащую руку, и устремилась к старому телефону на стене. Я должна была перешагнуть через ее тело, чтобы достать до телефонной трубки, и вот тогда меня затрясло.