Закон Моисея

— Это наша история. Мы встречаемся. Ты меня спасаешь. Я целую тебя. Ты целуешь меня в ответ, но ведешь себя так, будто я не нравлюсь тебе, даже когда я знаю, что нравлюсь. Поэтому я вбиваю в твою голову немного здравого смысла. И да, это прекрасное чувство, — она дерзко ухмыльнулась, и я снова вернул взгляд на ее рисунок. Это, и правда, слегка ударяло в голову. 

— Этот рисунок ужасный. 

Он был ужасным. И забавным. И очень в стиле Джорджии. 

— Ну, не все мы можем быть Леонардо Ди Каприо. Ты рисовал на моих стенах, я разрисовала твою. И ты даже не должен платить мне. Я просто стараюсь подружиться с тобой на почве искусства. 

— Ты имеешь в виду Леонардо да Винчи? 

— Его тоже, — она снова улыбнулась и легла на спину, похлопывая по кровати рядом с собой. 

— Ты могла бы, по крайней мере, нарисовать мне бицепсы. Он вообще не похож на меня. И почему я говорю: «Не делай мне больно, Джорджия!»? 

Я шмякнулся на кровать и намеренно частично приземлился на нее сверху. Она заерзала и, задыхаясь, стала пододвигаться, пытаясь освободить себя от моего умышленного давления. 

— Ты прав. Может, мне стоило написать эти слова так, будто их произношу я, — она захихикала. Но взгляд ее темных глаза заставил меня опустить голову и зарыться лицом в ее шею, чтобы мне не пришлось думать о неизбежности ее страданий. 

Она погладила меня по голове, и я вздохнул напротив ее кожи. 

— У нас получается дружить на почве искусства? — прошептала она мне на ухо. 

— Нет. Давай дружить по причине кое-чего другого, что у тебя действительно хорошо получается, — пробормотал я в ответ и почувствовал, как ее грудь вибрирует от смеха.

— Она хотела дружить со мной посредством искусства, — произнес я, слегка улыбаясь.

Тэг фыркнул от смеха и подошел к схематичным рисункам. Он провел пальцем по сердцу, которое Джорджия нарисовала над целующимися фигурками.

— Мне она нравится, Мо.

— Она всегда могла заставить меня смеяться. И она была права, — признался я.

— Насчет чего?

— Я всегда вел себя, будто бы она мне не нравилась, несмотря на то, что это было не так.

— Представьте себе, — беззлобно произнес Тэг. Но его глаза нашли мои, когда он развернулся и вышел из комнаты.

— Мо? — позвал Тэг, пока спускался по лестнице.