Вышли на крыльцо, замерли, прислушиваясь, всматриваясь в темноту.
– Покажись! – велел Архип и за карабин ухватился покрепче.
– Алексей, иди сюда! – позвал Семен Михайлович. – Выйди, это друг.
Другом Архип ему никогда не был и после сегодняшнего уже точно не будет, но мальчику поможет, потому что он не такой, как Семен Михайлович, есть в нем какая-то несгибаемая вера. И доброта тоже есть, чистая, как вода вот в этом лесном ручье. Спасет мальчишку, не оставит в беде.
А из темноты послышался голос:
– Пограничника привел, папаша. – Голос этот был Алешин, но тон… но слова. Семен Михайлович вздрогнул. И Архип, кажется, тоже вздрогнул.
– Отпусти мальчишку! – Архип прицелился в темноту, в единственного сына Семена Михайловича прицелился… – Отпусти мальчишку, и поговорим.
– А о чем мне с тобой разговаривать, пограничник? – Выглянула из-за тучи луна, осветила стоящего у крыльца Алешу. Вот только Алешу ли? – Хочешь мальчишку, так я отдам. Я тебе – мальчишку, ты мне – замок.
– Это не твой сын, – шепнул Архип одними губами. – Только оболочка его… – И прицелился.
Он прицелился, а Семен Михайлович с рычанием вцепился в дуло карабина.
– Убить хочешь? – Тот, кто выглядел точь-в-точь как Алеша, насмехался. – Как тогда, когда дружка своего пристрелил на глазах у его дочери?
– Не дружка – тебя! – прорычал Архип и легко, играючи, отмахнулся от Семена Михайловича. – Я тогда чуть не опоздал! Ты бы ее живой не отпустил! Руками родного отца задушил бы девочку!
– Не руками – ремнем. – Тот, кто выглядел точь-в-точь как Алеша, осклабился. – Не для того мои птицы ее сюда заманили, чтобы она от меня живой ушла. А ты помешал, пограничник! В который уже раз помешал! Ты и эта ведьма! – На мгновение, всего на секунду, Алешино лицо исчезло, и на его месте появилась уродливая птичья маска. Показалось. Примерещилось… – А каково тебе было дружка своего убивать? Ведь знал же, что меня простой пулей не взять.
– Ты бы его все равно не отпустил. Выносил бы до дыр, как старую одежду, а потом отдал бы безвременникам! – В голосе Архипа звучала боль. Такая неизживная, что Семену Михайловичу сделалось страшно.
– И ты его убил. Так чем ты отличаешься от меня, пограничник? Ты такой же убийца, как я!
– …Он не такой! – Они и не заметили, что на крыльце больше не одни. За их спинами стояла Эльза.
– Уйди, девочка, – прошептал Архип, не оборачиваясь. – Я прошу тебя, уйди.
Но она не ушла. Наоборот, она обошла их с Архипом, ступила босыми ногами на каменные ступени крыльца. И кошка скокнула следом, выгнула дугой спину, зашипела.
– Это не он, это ты убил моего папу! – голос ее звенел в темноте. – Ты всех убил!
– Убил. – Тот, кто присвоил себе Алешино тело, усмехался. – Его убил и до тебя едва не добрался. Как жилось тебе под сенью моей Погони? Что ты чувствовала, когда вернулась из этого места? Каково тебе было одинокой, всеми брошенной? Вот и мне так. Один-одинешенек я здесь. Скучно. Много времени прошло. Я теперь думаю, может, и хорошо, что я тебя тогда не убил. Сейчас веселее будет.