— Привет, Саня, — сказал Старшинов.
— Угу. Что у тебя? — спросил Коростылев и тут же спохватился: — Извини, Иван Игнатьич, зашиваюсь…
Участковый махнул рукой — знаю, давно не виделись, но давай, мол, без церемоний — и осторожно опустился на шаткий стул, с интересом разглядывая оперативника, подмечая тени под глазами, воспаленные белки глаз, угрюмые носогубные складки и суточную щетину; щеки, что, казалось, готовы были ввалиться прямо на глазах, и височные впадины синеватого оттенка. В кабинете стояла нестерпимая духота, хотя оконная фрамуга на зарешеченном окне была распахнута настежь.
— Понимаешь, какое дело, — участковый опасливо заерзал на скрипучем стуле, — у меня на участке проживает такая Ветрова Евгения Павловна…
Стук клавиш оборвался, Коростылев глянул на участкового близко, плотно.
— Ну, — сказал опер, глаза настороженно заблестели.
«Ага, — подумал Старшинов, — Значит, не зря я в паспортный стол ходил…»
— Жалоба на нее поступила от соседей, — сказал он вслух, потирая затылок. — Вроде бытовая, и у самих жалобщиков рыльце в пушку, но есть там запашок…
— Да?
— Ну так, не запашок даже… — Старшинов покряхтел, внимательно изучая лицо Коростылева. — В общем, странно все. Я к ней заглянул, к Ветровой-то…
— Ну?
— А она меня с порога выставила, словно я ей уже давно надоел хуже горькой редьки…
— Да ты что?! — Саня усмехнулся, но как-то грустно.
— Ага, — подтвердил Страшинов. — Уйти-то я ушел, но потом вспомнил, что видел гражданку Ветрову с тобой. Здесь…
Коростылев откинулся на спинку стула.
— И что? — спросил он, что-то соображая.
Участковый помолчал.
— Саня, — сказал он наконец, — не парь мне мозг. Она на мундир смотрит, как солдат на вошь. Я ее в глаза не видел, никогда не разговаривал и знать про нее ничего не знаю. Не при делах я-то, но ежели инвалид, персональный пенсионер и полный кавалер «Шахтерской славы» подпишет корябеду в прокуратуру про наркопритон и бордель на моем участке, да еще укажет, что участковому сигнализировал… Как ты думаешь, сколько и чего я хлебать из этого корытца буду? Оно мне надо? Кем она у тебя проходит? Свидетель? Потерпевшая? Подозреваемая?
Коростылев обмяк, побарабанил пальцами по столу, уныло глядя в окно.
— Пошли покурим, — сказал он, доставая из нагрудного кармана мятую пачку «Ту-134», углы рта опустились, тени на лице обозначились четче.