— Это все защитная реакция, — уверенно сказал Дарвин. — Ну да, разумеется. Мне следовало раньше догадаться. Осьминоги ведь, если их напугать, выпускают чернильное облако…
— А «баклажанчики», значит, сводят людей с ума? Насылают дурные сны, так, по-вашему? — Байно покачал головой. — Не усложняйте, Дарвин. Люди просто устали… только в случае с преподобным усталость наложилась на пережитое раньше — вот и привело к чему привело.
— Ну подумайте сами: а что, если Улисс и Атлант… если для них не в новинку находиться на суше? Они ведь становятся совершенно беспомощными. И даже чернила — как бы им помогли здесь чернила? А выпустить некое летучее вещество, которое отпугивало бы врага, — отчего нет? Как скунсы или хорьки…
— Простите, мистер Дарвин, — отозвался один из матросов, Джеремийя Филлипс. — Мы же все там были, ну, сколько раз мимо ходили, рядом стояли. Ничем таким не пахло же. Хотя, — добавил он, помолчав, — ну, если вы правы — это ж значит, нам надо какие-то повязки на лицо сделать, а? Ну, раз эти твари сумели сбить с толку не только преподобного, а даже мистера Мартенса… Я бы не хотел, знаете, остаток жизни слюни пускать и пялиться на какие-нибудь уродские развалины, которые и существуют-то лишь в моем мозгу.
Доктор, услышав эти слова, заметно помрачнел.
— Сделаем, — сказал, — повязки.
Больше он не спорил и вообще не разговаривал, и остальные тоже молчали.
Второй вельбот они догнали минут через сорок. Точнее Фицрой сказать не мог: еще на «Бигле» он обнаружил, что часы показывают какое-то невообразимое время. Видимо, вот так невовремя сломались.
Вельбот лежал, завалившись на правый бок. Весла были здесь же, на камнях, прямо в луже зеленоватой, смрадной воды. Рядом темнели перевернутые бочки. Байно присел возле одной, заглянул, подсвечивая себе фонарем.
— Повязки бы нам, — напомнил Джеремийя Филлипс. — А то, верите, мне начинает казаться… — Он оборвал сам себя и сплюнул в бурый, влажный ил.
— Пусто, — сказал, поднимаясь, Байно. Он понюхал пальцы, которыми изнутри провел по стенке бочки: — Никакого особого запаха, Дарвин.
Тот на его слова даже внимания не обратил. Подошел вплотную к Фицрою, заглянул в глаза:
— Сэр, если я прав… не исключено, что мы подвергаемся смертельной опасности. То, что я вижу… и то, что, несомненно, видите вы все… это ведь напоминает наши сны, верно? Но если мы находимся под воздействием сильных галлюциногенов…
— Это просто остров! — отрезал Фицрой. — Да и не остров, собственно, а горстка камней посреди океана. Настолько незначительная, что ее даже не отметили на картах. — Он для убедительности притопнул ногой: — Видите? Твердая, устойчивая поверхность. Если бы мы бредили и все это нам чудилось — как думаете, далеко мы ушли бы по ней?
Дарвин явно намеревался возразить, но Фицрой не дал ему и рта раскрыть.
— Сейчас мы отправимся по следам, — капитан указал на мокрые отпечатки сапог. — Найдем Мартенса с Мэттьюзом. И — так или иначе — убедим их вернуться на «Бигль». Все рассуждения о природе моллюсков и прочих материях отложим до лучших времен. К рассвету мы должны быть на борту. Уилкинсон, — обратился он к четвертому из добровольцев, — остаетесь сторожить вельботы. При малейшей угрозе стреляйте в воздух, мы придем. Если же потребуется, воздухом не ограничивайтесь, однако постарайтесь без смертельных ранений.
Следы вели в глубь этого диковинного нагромождения скал. Туман рассеивался, однако темень стояла непроглядная, и фонари не слишком-то помогали. Их свет выхватывал лишь фрагменты поверхности: застывшие под разными углами плиты, горбы, впадины. Порой то там, то здесь под наносами ила Фицрою мерещились некие узоры, но ни гармонии, ни симметрии в них совершенно не было — казалось, что в этом отсутствии даже проглядывает некая сознательная закономерность. Закономерность, какой бывают наполнены худшие, подлейшие из кошмаров.
— Пожалуй, — вполголоса произнес Байно, — вы, Филлипс, были правы. Не знаю насчет воображаемых осьминожьих выделений, но если бы повязки хоть отчасти избавили нас от здешнего смрада, — уже ради этого стоило бы их сделать. Что скажете, сэр? Мне ведь доводилось ходить на китобоях — и то, знаете, там было как-то полегче.
Действительно: казалось, сами камни источают здесь густую, маслянистую вонь. Фицрой уже готов был согласиться с Байно и задержаться, чтобы изготовить повязки…
— Смотрите, сэр, — прошептал Дарвин. Он опустил свой фонарь и знаком велел Филлипсу сделать то же самое.
ebooksa