Ловец снов

Игорь, понимая, куда клонит председатель, тут же возразил.

— Спасибо, конечно, но я женат. — Игорь демонстративно показал ему кольцо на правой руке. — Жена пока в городе, но когда я тут устроюсь, она сразу же подъедет.

Иван Иванович слегка огорчился такому повороту, но вида не показал. Жаль, конечно, но привязать к деревне доктора было бы совсем не лишним.

— Вон оно как. Вот и хорошо. Места всем хватит. Дом большой и просторный. — Последнюю фразу он проговорил, когда уже вышел за дверь. — Уживётесь, надеюсь. Зато места у нас — во всей округе таких мест не сыскать.

На небольшой деревенской площади, куда они вышли из сельсовета, не было ни одной живой души. Оно и понятно. Начало октября — самое время для уборки урожая на своих огородах. Люди трудились, собирая с обширных огородов овощи и приводя в порядок усталую за сезон землю. В садах снимались поздние яблоки и груши. На широких лугах косилась ещё сочная трава и укладывалась в большие стога для домашнего скота. Лето в этом году затянулось, давая возможность неспешно приводить своё хозяйство в порядок, заготавливая на зиму корма.

Одинокая на всю площадь монументальная фигура вождя партии, в лице дедушки Ленина, возвышалась над площадью, прикрывая собой небольшую с облупившейся штукатуркой, церквушку на возвышенности. Ржавая крыша, покосившаяся ограда и весь её внешний вид говорил о том, что эта церквушка сохранилась, как память народному зодчеству. Но если приглядеться внимательней, то можно было заметить, что пустые глазницы окон аккуратно застеклены, а входная дверь покрашена совсем недавно. Узкие дощатые ступени, поднимающиеся к неухоженному храму, были вытоптаны многочисленными сапогами и ботами, а перила отшлифованы до блеска сотнями рук. Паства, хоть какая, но в деревеньке имелась, на что местная власть прикрывала всевидящие глаза. В альтернативу православной вере прихожан, напротив здания сельсовета, был возведён вполне современный дом культуры. На покосившейся афише, притороченной к стене центра культуры, от руки был написан анонс фильмов на целую неделю с припиской об обязательных молодёжных вечерах в виде танцев по субботам. В воскресные дни всё местное население ожидали лекции о международном положении СССР и выступления артистов оригинального жанра из числа самих жителей всё того же населения, от части занимающегося в разнообразных местных студиях и кружках. Всё это наводило Игоря на мысль, что в захолустной деревеньке под названием «Лотошники», живут люди, не чурающиеся религии, политики и искусства. Подтверждением этого и была сама деревенская площадь — этакий симбиоз всех жизненных устоев местных аборигенов. В общем, обычные люди, составляющие больше половины населения всего огромного Советского Союза. Когда речь зашла о назначении Игоря после интернатуры в эту деревеньку, утешительными его словами своей жене Наташе, были слова о том, что везде люди живут, и было бы гораздо хуже, если бы он получил направление работать на необитаемый остров. Слова его особого действа не возымели, но и выбора особого у него не было. Взгрустнув на дорожку, они посидели у порога родительского дома и, поклявшись друг другу в вечной любви, расстались всего на несколько дней. Лотошники находились в сорока минутах езды от города на электричке, что вселяло определённый оптимизм в то, что на краю цивилизации они всё-таки не окажутся. Неясным оставался лишь вопрос о жилье. Кто-то из друзей Игоря по большому секрету сказал, что в таких деревеньках как раз с жильём проблем не бывает и уверил его, что жить он будет в особняке, нечета городским типовым домишкам. Это радовало, но сомнения всё же оставались. Самым приятным для Игоря в Лотошниках явилось то, что сама деревня в две с половиной улицы, располагалась на правом берегу широкого Лимана. Рыбалка, купания, да и просто времяпрепровождение у воды, дорогого стоили. В жаркое лето нет ничего приятнее, чем понежиться в прохладной воде и позагорать на жёлтом илистом песке.

Его размышления о прелестях деревенской жизни прервал низкий голос председателя:

— Что впечатляет? У нас всё как у людей. — Этот голос не был лишён самодовольства и показухи. — Хочешь тебе — кино. Хочешь — концерты и танцы. Летом путёвки в санатории и курорты. Живи — не хочу. Хотя о главном забывать не даём. Главное — это то, чтобы люди не забывали, ради чего это всё строится и делается.

Игорь не удержался, чтобы не спросить:

— И ради чего?

Иван Иванович с серьёзным видом тут же ответил:

— Ради самих людей. Ради торжества коммунизма.

Хотелось верить, что он говорит искренне. Таких людей, как председатель, безоговорочно верящих в конечный пункт назначения социализма, осталось немного. Вместе с постепенным исчезновением продуктов и товаров повседневного спроса с прилавков магазинов, яркая картина безоблачной счастливой жизни в коммунизме, быстро покрывалась плесенью, оставляя на душе лишь разочарование и ощущение некой глобальной афёры, которую над тобой проделали. Что теперь делать и куда податься никто не знал. Наступало смутное и тревожное время. А вот Иван Иванович знал, куда идти и вёл людей за собой, как в последний и решительный. За ним хотелось идти только потому, что идти всё же куда-то нужно. Остаться на месте, означало неминуемую гибель.

Он смерил Игоря сверху вниз и обратно удивлённым взглядом и указал на белую председательскую «волгу».

— А вот и мой транспорт. Можно, конечно, и пешком пройтись, но для важности дела, без транспорта нам никак не обойтись.

Втиснув своё огромное тело в достаточно широкий дверной проём машины, Ивану Ивановичу понадобилось какое-то время, чтобы отдышаться после такого гимнастического трюка.

— Уф. Холера ему в глотку. — Он выпустил воздух из лёгких, как выпускает пар паровоз и почему-то перешёл на местный диалект. — Хиба ж в таку узину справный мужик пролизе? Казав же им, что мини автобус треба, так ведь не не разумеють бисовы диты.

Кому им, он не уточнил и запустив двигатель, тронул машину с места.

— Сейчас я тебе подарок сделаю. Как раз к твоему приезду почти закончили.

Иван Иванович говорил загадками, но само слово подарок приятно ложилось на душу, будоража воображение. Всю деревню проехали за пять минут из одного конца, в другой. Председатель ехал нарочито медленно, чтобы лишний раз показать свою значимость и при возможности прямо из машины перекинуться парой слов со встречающимися по дороге местными жителями. Машина остановилась у одноэтажного кирпичного здания, похожего на длинный барак или ангар.