Оккультист

– Все тот же, Путин.

– А Ельцин?

Я непонимающе оглядел арестантов. Ни одной улыбки. Они что, серьёзно? По спине прошёлся холодок страха.

– Мужики… А давно тут сидите?

– Лично я – пятьдесят три года. Порой кажется, что про нас забыли, – потер шею Макар. – Падре, сколько годков от последнего арестанта?

Из дальнего угла камеры раздался бодрый голос:

– Двадцать пять лет.

– Вот видишь, сынок. Ты для нас радио и телевизор в одном лице. Рассказывай про своего Путина.

– О, это будет долгая история…

Я болтал много часов, пока не охрип, и ещё немножко после потери голоса. Удивительно, сколько всего я знаю, ведя странную жизнь без телевизора и новостей. Информация на свободе щедро разлита в разговорах окружающих, я не упустил самого главного: основных спортивных достижений, принятия законов, стихийных бедствий и прочего. В общем, у меня оказалось порядочно информации. За один вечер не рассказать. Макар внушительно хлопнул ладонью по столу.

– Ладно, орлы, хватит наседать на парня. Успеем ещё наговориться. Послушай теперь старика: у нас всего десять коек, а людей гораздо больше. Скинув матрасы на пол, имеем двадцать мест для сна. Приходится спать по очереди. Никто не против уложить новенького на верхнюю полку этой ночью?

Арестанты одобрительно загалдели, хотя вопрос был чисто риторический. Я уже понял, что Макар в камере — царь и бог. И лучше ему не перечить, даже в мелочах.

– Подождите спать, – просипел я. – Куда я вообще попал?

– В место, которого нет. К людям, официально не существующим. Вижу, тебя допрашивали. Через годик ты вспомнишь эту боль с ностальгией. Не будет адвокатов, судов, прокуроров. Отсюда не выходят даже после смерти. Мы сами хороним трупы во время прогулок.

Он описывал распорядок, и постепенно я осознавал, что в такую передрягу ещё не попадал. “Красную зарю” основали в советские времена как экспериментальную площадку. Но так и не поняли, что делать с заключёнными. Чем-то этот подход напоминал Фонд. Арестантов просто содержали, на всякий случай. Разветвленная сеть пещер с источниками воды и стратегическими запасами провианта позволила ответственным лицам забыть о существовании этого места. Публика здесь собралась активная и попытки побега переваливали за сотни тысяч. Раз уж бывалые подготовленные шпионы терпят неудачу, то мои шансы совершенно ничтожны.

– После того как охрану заменили на роботов, стало вообще тяжко. Единственная радость — одиночных камер здесь нет. Ты всегда в обществе.

– Постой, меня сюда привели двое в синей форме, – прошептал я пропавшим голосом.

– Андроиды, сынок. В “Красной заре” нет живых, кроме нас,– Макар со странным выражением на лице посмотрел сквозь меня. – По койкам, орлы. Долгий сон — залог здоровья!

Переговоры мгновенно прекратились. Часть заключенных улеглись на железные двухъярусные койки и матрасы, сваленные на полу. Макар помог мне подняться на лучшее место: верхнюю кровать у самой решётки. Я заснул, едва заняв горизонтального положения. Крепко и без сновидений.

Как ни странно, тюрьма оказалась для меня тихой гаванью. Здесь не было Андерсена, требовательной Наташи, корейцев с их правилами и Гаитянца. Никаких бешеных гонок с привкусом магии. В “Красной заре” ничего не менялось десятилетиями. Ко мне проявляли сдержанный интерес, но не более того.