Тайна Черной пирамиды

Владимир остановил его ударом трости в лицо. Мужик отскочил в сторону и зажал ладонями окровавленный нос.

— Это тебе дорого обойдется, — прохрипел он.

На Алексея накинулся другой, но молодой офицер встретил его ударом справа и остановил атаку. Мужик остолбенел, а Орлов тут же добил его левой. Соперник упал.

Третий бросился на Волкова, тот отскочил в сторону и тростью ударил по ноге нападавшего. Противник упал, попытался было встать, но Владимир стукнул его кулаком по макушке, а затем, зажав трость второй рукой, выбросил правую вперед, и у него в руке оказалось острое лезвие, вовремя остановившееся у шеи забияки, который уже взводил вытащенный из-за пазухи пистолет.

— Даже и не думай, приятель, — произнес Владимир.

Мужик сглотнул, и выронив оружие, улыбнулся, оскалив гнилые зубы.

— Это недоразумение, барин.

Волков еще сильнее прижал тонкий и острый клинок к шее лихого человека и выпустил каплю крови. Тот еще раз сглотнул.

— Убирайтесь отсюда, — повелительно сказал Владимир. — Чтобы глаза мои вас больше здесь не виде… — Затем он повернулся к их женщинам все это время остававшимся сидеть за столиком. — А вас дамы, мы будем рады видеть в нашей компании.

Трактирные девки переглянулись, а затем с недоверием посмотрели на Волкова и Орлова. Впрочем, их ухажеры уже сломя голову убегали.

— Вот так, — сказал Владимир. — Теперь ужин в одиночестве нам уже не грозит.

— Это точно, дружище, — подмигивая одной из дам, согласился Алексей.

Глава 3. Прелести жизни

Волков открыл глаза и увидел потолок комнаты в трактире. Голова раскалывалась. Похоже вчера он выпил лишнего… О, кто это с ним? На груди лежала женская рука, а по шее мурашками пробегало чье-то дыхание… Владимир собрался с силами и приподнялся. Он лежал в кровати в объятьях двух обнаженных девушек.

Волков зевнул, вспоминая подробности вчерашнего вечера, после которого сегодня у него так гудела голова. Воспоминания казались более менее четкими до третьей бутылки шампанского, но после, становились обрывистыми и расплывчатыми.

Он встал с кровати и пошел к окну. Подойдя к нему, Владимир отдернул шторы и впустил в комнату дневной свет осеннего Петербурга… Почему-то, именно сегодня, столица выглядела, как на зло приветливо… Серые, как волчья шкура глаза поразили яркие лучи солнца, и в голове раздалась новая вспышка боли.

— Игнат! — закричал молодой дворянин.

Как по волшебству в комнату вошел старый слуга, приставленный к юному Владимиру покойным ныне батюшкой. Крепостной дядька с первых шагов жизни сопровождал Волкова, он следил за ним во времена детства в поместье, жил с ним под крышами Парижа в юности, и не был, разве только на Кавказе. Сейчас Игнат был уже не тот, но Владимир оказался очень к нему привязан, да и старик любил молодого барина, словно собственного сына.

— Чего изволите, барин? — спросил слуга.

— Который час?