Я сижу на кровати среди кучи карточек по «Титанику». Телефон вибрирует. Сюзанна: «Джексон дома?»
Я: «Ага. Сейчас поем и скину вам сообщение». Элис: «По рукам».
Мэри: «Обнима-ашки :)».
Элис: «Нам не нужны текстовые „обнимашки“ со смайликом. Нам не нужны смайлики. И точка».
Мэри: «Ворчливые сообщения тоже никому не нужны».
Элис: «Не представляю, почему мы вообще стали подругами».
Сюзанна: «Потому что в глубине души ты белая и пушистая».
Элис: «Э-э-э, нет».
– Сэм! – зовет меня папа. – Ужин готов.
Я: «Пошла есть :)».
Элис: «Так, я готова выйти из круга».
Сюзанна: «Кто сказал, что тебя в него пустили? :)».
Захожу на кухню, где витают ароматы расплавленного сыра и томатного соуса. Маленький стол накрыт к ужину. В его центре стоит блюдо фаршированных ракушечек из теста, сделанных, как я знаю, папиными руками. Он подходит ко мне.
– Чесночные гренки с сыром и вегетарианские фрикадельки. Я знаю, ты их любишь.
Папа ставит блюда на стол. Я опускаюсь на один из стульев, а отец садится напротив.
– Сэм, я знаю, что ты расстроена, – говорит он.
– Сомневаюсь, что «расстроена» подходит к случаю, – то ли смеюсь, то ли ворчу я.
– Нет, наверное, нет, – с сомнением отвечает папа, будто раздумывает, как себя вести. – Знаю, ты любишь своих друзей.
– Люблю, – поднимаю на него глаза.
– И я знаю, поверь, милая, как тяжело тебе было общаться с другими детьми в Нью-Йорке.