— Да. И аллигатор скорее дремал, чем бодрствовал, — сказал Тим. — Всего пять футов. Максимум шесть. Я одолжил у отца парнишки — это он был инициатором благодарности — клюшку номер пять и пару раз огрел его.
— В смысле, аллигатора. Не отца.
Тим рассмеялся.
— Точно. Аллигатор вернулся обратно в воду, парнишка слез с дерева. Вот и всё. — Он сделал паузу. — Ну, и я попал в вечерние новости. Размахивая клюшкой для гольфа. Диктор пошутил, что я «отдрайвил»[9] аллигатора. Такой гольф-юмор.
— Ага-ага. А история с офицером года?
— Ну, — сказал Тим, — я всегда приходил вовремя, никогда не брал больничные, и им нужно было кого-нибудь выбрать.
На другом конце провода на несколько секунд воцарилась тишина. Шериф Джон сказал:
— Не знаю, как вы называете это, скромностью или заниженной самооценкой, но мне не нравится ни то, ни другое определение. Возможно, это чересчур прямолинейно для столь короткого знакомства, но я из тех, кто говорит то, что думает. Хотя некоторые скажут, что у меня язык без костей. Например, моя жена.
Тим посмотрел на дорогу, на железнодорожные пути, на убывающие тени. Бросил взгляд на городскую водонапорную башню, возвышающуюся, как робот-захватчик из научно-фантастического фильма. Это будет ещё один жаркий день, решил он. И решил ещё кое-что: прямо здесь и сейчас он может либо получить, либо упустить эту работу. Всё зависит от того, что он скажет дальше. Вопрос был в том, действительно ли она нужна ему, или это просто прихоть, порождённая семейными рассказами о дедушке Томе?
— Мистер Джеймисон, вы ещё здесь?
— Я заслужил эту награду. Были и другие копы, которые могли претендовать на неё — отличные офицеры, с которыми я работал, — но да, я заслужил её. Я почти ничего не взял с собой, когда уезжал из Сарасоты — думал потом переправить вещи кораблём, если бы подвернулось что-нибудь в Нью-Йорке, — но забрал грамоту. Она лежит в моей сумке. Могу показать, если хотите.
— Да, — сказал шериф Джон, — но не потому, что я вам не верю. Просто хочется посмотреть. Вы чересчур квалифицированы для работы ночным стучащим, но если вы действительно этого хотите, можете приступать сегодня вечером, в одиннадцать.
— Хочу, — ответил Тим.
— Отлично.
— И это всё?
— Я также из тех, кто доверяет своему чутью, и я беру на работу ночного стучащего, а не охранника в «Бринкс»[10], так что — да, это всё. К десяти можете не приходить. Вздремните ещё немного и приходите к полудню. Офицер Галликсон всё вам расскажет. Это не займёт много времени. Это ведь не ракетостроение, хотя по субботам, после закрытия баров на Мэйн-Стрит, можно увидеть несущиеся по дороге «ракеты».
— Ясно. Спасибо.
— Посмотрим, как вы будете благодарны после первой недели. И ещё кое-что: вы — не помощник шерифа, и вам запрещается носить с собой оружие. Если возникнут неразрешимые ситуации или опасность, сообщите по рации на базу. Это понятно?
— Да.
— Надеюсь, мистер Джеймисон. Если я узнаю, что вы распаковали пистолет, будете паковать чемоданы.