Шериф Джон посидел немного на месте, обдумывая услышанное, затем поднялся с кресла. Он сделал это с удивительной для такого тучного человека ловкостью.
— Приходите завтра утром, и мы всё решим. Часов в десять.
«Что даст вам достаточно времени, чтобы позвонить в Департамент полиции Сарасоты, — подумал Тим, — и узнать, правдив ли мой рассказ. А кроме того узнать, нет ли других пятен в моём деле».
Он встал и протянул руку. У шерифа Джона была крепкая хватка.
— Где вы остановитесь на ночь, мистер Джеймисон?
— В мотеле ниже по улице, если там есть свободные комнаты.
— О, у Норберта полно свободных комнат, — сказал шериф, — и сомневаюсь, что он попытается продать вам травы. Вы всё ещё немного смахиваете на копа. Если ваш желудок не имеет ничего против жаренного, заведение Бев работает до семи. Я лично неравнодушен к печени с луком.
— Спасибо. И спасибо, что согласились поговорить.
— Не за что. Это был интересный разговор. Когда будете заселяться в «Дюпре», скажите Норберту, что шериф велел дать вам хорошую комнату.
— Будет сделано.
— Но я бы всё равно проверил кровать на наличие жуков.
Тим улыбнулся.
— Мне уже это посоветовали.
7
На ужин в «Бевс Итэри» была жареная курица, стручковая фасоль и персиковый коблер. Не плохо. Другое дело — комната, которую ему выделили в мотеле «Дюпре». По сравнению с ней другие мотели по пути на север выглядели дворцами. Кондиционер в окне деловито дребезжал, но почти не давал прохлады. Из ржавой душевой лейки капало, сколько Тим не старался закрутить кран; в итоге он подложил под неё полотенце, чтобы заглушить нудный звук капель. Абажур на прикроватной лампе просвечивал в нескольких местах. Единственная картина в номере — навевающая тревогу композиция, изображающая парусное судно, экипаж которого полностью состоял из ухмыляющихся и, возможно, одержимых убийством чернокожих мужчин — висела криво. Тим поправил её, но она тут же снова покосилась.
Снаружи стоял шезлонг. Сиденье протёрлось, а ножки были ржавыми, как и неисправная лейка душа, но оно выдержало вес Тима. Он сидел на нём, вытянув ноги, отмахивался от жуков и смотрел на заходящее оранжевое солнце, проглядывающее через деревья. Глядя на него, Тим чувствовал себя одновременно счастливым и подавленным. В четверть девятого появился ещё один почти нескончаемый товарный поезд, пересекающий шоссе и направляющийся мимо складов на окраине города.
— Долбаный южно-джорджеский всегда опаздывает.
Тим оглянулся и увидел владельца и единственного вечернего работника этого прекрасного заведения. Он был худой, как рельс. Сверху — пёстрый жилет. На ногах — высоко задранные штаны цвета хаки, из-под которых торчали белые носки, и старые кроссовки «Конверс». Его крысиное лицо обрамляла причёска в стиле «Битлз».
— Да уж, — сказал Тим.
— Так-то не беда, — сказал Норберт, пожимая плечами. — Вечерний поезд всегда проходит мимо. Полуночный —