Институт

— Поразмыслить над своим положением?

— Что-то вроде того. Увидимся в обед.

— Когда прозвенит звонок, — сказала она. — Считай, это свидание. Не унывай, маленький герой, и дай мне пять.

Она подняла руку и Люк увидел что-то, зажатое между её большим и указательным пальцами. Он приложил свою белую ладонь к её коричневой, и сложенный клочок бумаги перешёл из её руки в его.

— Увидимся, парень. — Она зашагала на игровую площадку.

Вернувшись в свою комнату, Люк лёг на кровать, повернулся к стене и развернул клочок бумаги. Почерк Калиши был очень мелким и аккуратным.

«Как можно скорее встреться с Морин у ледогенератора возле комнаты Эйвери. Записку смой».

Он скомкал бумажку, прошёл в ванную и бросил её в унитаз, попутно спуская штаны. Он чувствовал себя нелепо, делая это, — как ребёнок, играющий в шпиона; и одновременно с этим он совершенно не чувствовал себя нелепо. Ему хотелось верить, что, по крайней мере, в la maison du chier[59] нет камер, но верилось слабо.

У ледогенератора. Там, где Морин разговаривала с ним вчера. Интересно. По словам Калиши, в Передней Половине было несколько мест, где прослушка работала плохо или вообще не работала, но Морин, похоже, предпочитала именно это. Может, потому что там не было видеонаблюдения. Может, только там она чувствовала себя в безопасности, потому что ледогенератор был довольно шумным. А, может, он делал слишком поспешные выводы.

Он подумал о том, чтобы перед встречей с Морин зайти сайт «Стар Трибьюн», и сел за компьютер. Он даже дошёл до мистера Гриффина, но затем остановился. Действительно ли он хотел знать? Что эти ублюдки, эти монстры — лгали, и его родители были мертвы? Зайти на сайт «Трибьюн» было бы сродни тому, чтобы поставить всё на кон.

Не сейчас, решил он. Пусть он и прошёл через унижение градусником, но не сейчас. Если это делает его трусом, то так тому и быть. Он выключил компьютер и пошёл в другое крыло. Морин не было рядом с ледогенератором, но её тележка с бельём стояла посреди коридора, который Люк теперь считал коридором Эйвери, и он услышал, как она напевает что-то о каплях дождя. Он пошёл на звук её голоса и увидел, как она застилает чистые простыни в комнате, украшенной плакатами ВФП[60] с гигантскими бифштексами в обтягивающих шортах. Все они выглядели достаточно злобно, чтобы прожевать гвозди и выплюнуть скобки для степлера.

— Привет, Морин, как дела?

— Хорошо, — ответила она. — Спина немного побаливает, но на этот случай у меня есть «Мотрин».

— Нужна помощь?

— Спасибо, но это последняя комната и я почти закончила. Две девочки и один мальчик. Скоро поступят. Это комната мальчика. — Она указала на плакаты и засмеялась. — Если ты вдруг не понял.

— Я, вообще, думал принести льда, но у меня в комнате нет ведёрка.

— Они лежат в шкафу возле корзины для мусора. — Она выпрямилась, упёрлась руками в поясницу и поморщилась. Люк услышал, как хрустнула её спина. — Ох, так намного лучше. Я покажу тебе.

— Если вас не затруднит.

— Нисколько. Пойдём. Можешь катить мою тележку, если хочешь.

Пока они шли по коридору, Люк размышлял о своих исследованиях, проведённых в отношении проблемы Морин. Особенно выделялся один статистический факт: американцы задолжали более двенадцати триллионов долларов. Деньги потрачены, но не заработаны, а просто взяты в долг. Парадокс, который может понравиться только бухгалтеру. В то время, как большая часть долга связана с ипотекой на дома и бизнесы, немалая сумма распределилась по маленьким пластиковым прямоугольникам, которые есть в каждой сумочке и каждом бумажнике — этакий оксикодон для американских потребителей.