Институт

Морин открыла маленький шкафчик справа от ледогенератора.

— Достанешь сам, чтобы мне не горбиться лишний раз? Какой-то оболтус засунул все ведёрки в самый конец.

Люк потянулся за ведёрком, одновременно заговорив тихим голосом:

— Калиша сказала, что у вас проблемы с кредитами. Кажется, я знаю, как решить их, но многое зависит от вашего заявленного местожительства.

— Моего заявленного…

— В каком штате вы живёте?

— Я… — Она украдкой огляделась. — Нам нельзя сообщать вам личные данные. Это будет стоить мне работы, если кто-то узнает. Больше, чем работы. Могу я доверять тебе, Люк?

— Я буду держать рот на замке.

— Я живу в Вермонте. Берлингтон. Там я провожу выходные. — Сказав ему это, она как будто высвободила что-то внутри себя, слова полились потоком, хотя она по-прежнему говорила тихо. — Первое, что я делаю по окончании работы, так это удаляю из своего телефона кучу назойливых входящих звонков. А когда прихожу домой, делаю то же самое с автоответчиком на другом телефоне. На стационарном. Когда автоответчик заполнен, они шлют письма — с предупреждениями, угрозами — на электронную почту или суют конверты под дверь. Мою машину, эту развалюху, они могут забрать в любое время, но теперь они взялись за мой дом! Он оплачен, и не благодаря ему! Я погасила ипотеку поощрительной премией, когда устроилась сюда — именно поэтому я и устроилась сюда, но они заберут его и тогда плакали мои, как это называется…

— Сбережения, — шёпотом сказал Люк.

— Точно, правильно. — На её желтоватых щеках появился румянец, но Люк не знал, от досады или от гнева. — Как только они получат дом, они возьмутся за сбережения, но эти деньги не для меня! Не для меня, но они всё равно заберут их! Так они говорят.

— Он задолжал так много? — Люк был поражён. Её муж, должно быть, тратил деньги налево и направо.

— Да!

— Тише. — Он держал в одной руке пластиковое ведёрко, а другой открыл ледогенератор. — Хорошо, что Вермонт. Там нет совместной собственности.

— Что это значит?

«То, что по их мнению, вы не должны знать, — подумал Люк. — Есть столько всего, что по их мнению, вы не должны знать. Стоит раз попасть в ловушку, только там они и хотят вас видеть». Он взял пластиковый совок, лежащий внутри автомата, и притворился, будто разбивает лёд на куски. — Карты, которыми он пользовался, были на его имя или на ваше?

— На его, конечно, но они продолжают доставать меня, потому что мы всё ещё женаты, а номера счетов — те же!

Люк начал наполнять ведёрко льдом… очень медленно.

— Они сказали, что могут сделать это и это звучит убедительно, но они не в праве. Не юридически и не в Вермонте. И не в большинстве штатов. Если он пользовался своими картами и на бумагах стоит его подпись, то это его долг.

— Они говорят — общий! Наш долг!