Триединство

— Им уже по одиннадцать лет! Это простая физиология, лучше пусть узнают о ней от меня и из медицинских учебников, чем за околицей. Сколько я абортов сделала, а? И с каждым годом пациентки всё моложе! А периодические вспышки гонореи в Потаповке? А чужаки-сифилитики? Короче, если люди не хотят обезопасить своих детей и ввести в школе уроки полового воспитания — это их дело. Но конкретно мои обалдуи должны понимать, что это не хухры-мухры!

Егор, пока фельдшер фыркала и возмущалась, храбро решил, что так даже проще. К тому же в абсолютную откровенность скатываться необязательно.

— Да, Костя, именно этого они и хотели.

— Я Мирон.

— Извини. В общем, я считаю, что мужчина на то и мужчина, чтобы думать головой. Как правильно заметила твоя мама, секс, эм, ну… дело рисковое, от него можно заиметь детей и кучу нехороших болезней…

Отроки слушали очень внимательно, совершенно не смущаясь. А Егор сбивался всё больше и в итоге всё-таки решил обойти эту скользкую тему.

— Как вы поняли, я отказался, сославшись на ужасную усталость после долгой дороги. Меня уложили спать, в отдельном углу, чтобы я отдохнул как следует и подумал, от какого, хм, счастья отказываюсь. А ночью…

— Пришли все сразу? — «догадался» Мирон.

— Что ты, нет. С тех пор, как у меня появились колдовские способности, я сплю очень чутко. Слышу любой шорох. Видно, это какая-то нужная и полезная магия, но всё никак не соображу, как ею пользоваться. Так вот. Я проснулся, услышав коровье мычание. — Егор замолчал, театрально затягивая паузу.

В беседке установилась тишина, которую нарушал лишь звон комаров, проснувшихся в сумерках, да звук торопливого клацанья зубами: Гайка у входа в беседку ожесточённо выкусывала блох из шерсти.

Первой, естественно, не выдержала Настя. Она громким шёпотом спросила:

— А откуда у них корова в магазине?

— Я аккуратно вылез из-под одеяла, — с готовностью ответил экзорцист, в душе радуясь, что тема секса осталась позади, — и тихонько вышел из-за стеллажей, за которыми спал. В комнате никого не было, все, так сказать, постели, оказались пусты. Корова ещё пару раз мукнула, слышалась какая-то мирная беседа, хруст странный, ну, я и пошёл на звук. Пришлось опуститься на этаж ниже. А там целое стадо. Точнее, восемь штук коров. И хозяйки поселения, абсолютно голые, ночную дойку устроили. Всё как положено — вымя, вёдра, молоко цвирк-цвирк… И светло, как днём. Я сразу понял, что это не люди.

Костя ахнул, Мирон отрывисто спросил:

— А кто? По каким признакам поняли?

— Кто — не знаю. Самое интересное — обычно я чую нечисть издалека, а тут несколько часов бок о бок — и ничего.

— Глаза отводили, наверное, — деловито предположил Мирон.

— Наверное. И вот наконец-то ауры считались. К тому же женщины оказались голыми, так что хвосты сразу в глаза бросились. Длинные, книзу кисточками расходятся, один-в-один, как у тех же коров. А питомицы их с видимым удовольствием хрумкали костями. Человеческими. Перед каждой рогатой мордахой горка костей лежит, длинный язык так р-раз, нямку подхватывает и в пасть тянет. И: «хруп… хруп… хруп».

Настя взвизгнула, но как-то тихо и вяло, больше для поддержания атмосферы, чем от испуга.

— И что вы сделали? — тихо спросил Мирон.