– Вы говорите такими загадками. – Гарик пожал плечами. – Я не понял ничего.
– Ты все прекрасно понял. – Она взяла его за руку и сжала, словно пытаясь передать ему то, что чувствовала. – Будь осторожнее. Здесь, в окрестностях Окунево, особенные места. Добро и зло соседствуют рядом, разделенные тонкой гранью. Оступишься – угодишь в «темнилище», увязнешь и не выберешься. Будешь внимателен – и светлый путь выведет тебя туда, куда стремится душа человеческая.
Гарик почувствовал, как внутри что-то неприятно сжалось. Но обдумать слова ясновидящей не успел. Вдруг издалека донесся испуганный женский визг, а затем – нарастающий глухой стук копыт. Откуда– то неслась лошадь, способная обогнать скорый поезд. Вскоре он увидел ее, стрелой мчащуюся по дороге вдоль берега Тары. Из– под копыт взлетали клубы желтой пыли. В седле были всадники: истерично визжащая женщина и ревущий ребенок. Женщина обеими руками сжимала ребенка, вцепившегося в лошадиную гриву, а поводья безвольно мотались в воздухе. Сразу стало ясно, что лошадь взбесилась. Она мчалась, как выпущенная из ствола пуля. Гарик проследил траекторию «полета» и похолодел от ужаса. Берег Тары заворачивался, и если лошадь продолжит скакать прямо, то через несколько секунд слетит с обрыва. Когда же он разглядел лица всадников, его прямо затрясло: он узнал в кричащей женщине Олю, а ребенок оказался плачущей Верочкой! Как такое возможно?! Как они оказались на взбесившейся лошади?!
В один миг все происходящее замедлилось, словно кто– то включил эффект замедления видеозаписи. Ноги скакуна плавно вздымались вверх и постепенно опускались, частички пыли плавно кружили в солнечном свете, как пушинки. Гарик увидел сверкающие белки выпученных глаз на лошадиной морде, капельки влаги, вылетающие из ноздрей, пузырящуюся пену, укрывшую зубы под вздернутой губой. Топот копыт стал реже. Топ – пауза, топ – пауза, топ – пауза – топ… В том же ритме билось его сердце: удар – пауза, удар – пауза, громко, гулко, как набат, отдаваясь звоном в ушах и вибрацией по всему телу. От мощных сердечных ударов вздрагивала каждая частица его плоти. Все остальные звуки, наполнявшие пространство, – людской гомон, пение, музыка – враз исчезли. Остались только стук копыт и биение сердца. Гарик повернул голову в сторону обрыва, и ему показалось, что голова двигается тоже медленно, будто в воде. Смерил расстояние. Оставалось несколько метров. Гарик прикинул – не успеет. Но все равно побежал. Ноги еле передвигались, хотя он старался делать гигантские прыжки. А сам словно застрял на одном месте. Вдруг в поле его зрения у обрыва появился парень. Кирилл. Он встал прямо на пути обезумевшего животного с палкой в руке. Шагнул навстречу. Лошадь поднялась на дыбы, заржала. Копыта на мгновение зависли над головой Кирилла, а потом, опускаясь, толкнули парня в грудь. Коснувшись земли, забрали вправо. Лошадь отскочила в сторону, проскакала еще немного и остановилась. Гарик бросился туда со всех ног. Вернее, он и так все это время бежал, но почему– то медленно, а теперь, будто эффект замедления выключили, и он помчался со скоростью ветра.
– Оля! – крикнул он, протягивая руки к ревущим жене и Верочке и помогая слезть на землю. – Ужас какой! Как вы?
Вокруг быстро собралась толпа. Оля повисла у Гарика на шее и затряслась в рыданиях, Верочка вцепилась в его брюки и орала во все горло. Сзади донеслись выкрики: «Убился, бедолага!», «Шею сломал!». Гарик повернул голову к кричавшим. Толпа переместилась к краю обрыва, заглядывая вниз, охала, вздыхала, шептала и всхлипывала одновременно. «Кирилл», – понял Гарик. Он не видел, как парень упал, его внимание было полностью приковано к мчащейся лошади, которая теперь, как ни в чем не бывало, стояла на лужайке, переминаясь с ноги на ногу, лишь иногда нервно всхрапывая.
– Оля, мне нужно отойти, – сказал он жене, осторожно отстраняя ее. Та кивнула, обняла Верочку и села на траву. Колени ее дрожали.
Гарик подошел к крутому склону. Тело Кирилла скорчилось в неестественной позе далеко внизу. Голова сильно вывернута, распахнутые глаза безмятежно смотрят ввысь. «Как будто предвидел, когда крылья у Бога просил», – подумал Гарик, вспомнив слова его последней песни. Что– то колючее поползло по щеке. Смахнул, думая, что это гусеница. Оказалось, слеза. Вдруг его осенило: этот неказистый, похожий на женщину долговязый парень, к которому он относился со снисходительным презрением, только что спас его жену и чужого ребенка ценой собственной жизни. Наверняка знал, что не уцелеет, вставая перед мчащейся, как ураган, лошадью. Знал, но преградил ей путь, не позволил сорваться в обрыв. И угодил туда сам. Погиб, чтобы другие могли жить.
Кто– то сильно толкнул его в плечо, едва не сбив с ног. Гарик резко обернулся. На траве рядом лежала бритоголовая, свалившаяся в обморок. Люди, стоявшие поблизости, склонились над ней, подняли, куда– то понесли. Он снова посмотрел вниз, на рваный глиняный склон Тары с торчащими повсюду корнями, поросший редкими соснами и утыканный острыми, как сломанные зубы, пнями. Шансов уцелеть у парня почти не было. Сколько ему было лет? Едва ли исполнилось двадцать пять. И вот в один миг все закончилось, застыло в одночасье, остановилось, словно кто– то нажал кнопку «стоп» на самом интересном месте приключенческого фильма, где тот исполнял главную роль. А река Тара несла дальше свои медные воды, сверкая в солнечных лучах, как праздничная лента. Белые облака, отражавшиеся в ней, плыли вдаль вместе с быстрым течением. Ветер подгонял их, склоняя к воде растущие на другом берегу ивы. Жизнь продолжалась.
Издалека послышался зычный голос Демьяна и кудахчущий – Марины. Гарик повернулся и пошел разыскивать их. Взбесившуюся лошадь куда– то увели. Люди толпились вокруг Оли с сочувствующими лицами. Среди них маячила могучая спина Демьяна, обтянутая серой футболкой. Из– за плеча его выглядывала зареванная Верочка, которую он держал на руках.
– Как они на лошади очутились? – спросил Гарик, приблизившись.
– Кто ж знал, что ее понесет? – охрипшим голосом ответил Демьян. – Пастушок сказал, что эта кобыла самая спокойная. Никогда не артачилась.
– Да где ж вы ее взяли?
– На берегу. Там, где в первый раз были, помнишь?
Гарик вспомнил табун пасущихся лошадей за изгородью, который видел в свой первый поход на реку.
– Они покататься решили. Верочка хотела на лошадку. Марина пыталась сесть вместе с ней, да на лошадь не смогла залезть. А Оля залезла. И Верочку мы к ней в седло посадили. Вначале все нормально было. Ходила себе лошадка тихонько, хвостом помахивала. Верочка смеялась, довольная. Вдруг кобыла тревожиться начала. Заржала и пошла скакать в разные стороны. Я к ней, чтоб Олю и Веру снять, а она как шарахнется вбок, ну, и помчалась!
– А пастушок что?
– Куда там, в один миг исчезла, и криков его не слышала.
Незнакомая женщина в пестром платке прошептала:
– Вы перед тем на Шайтане не были, случайно?