– Купил по объявлению в Интернете. Завтра с утра пойду на озеро. Ты пойдешь со мной?
Она резко встала, покрутила пальцем у виска и ушла в дом. Остаток дня они не разговаривали. Оля лежала на кровати с наушниками в ушах и ни разу не посмотрела на него. Гарик принес из машины сумку с подводным снаряжением, разложил на полу в номере желтые баллоны с воздухом, насос, маску, фонарь. Проверил, как все работает. Подкачал воздух в резервуары. Бережно упаковал все обратно. Сходил в столовую, попросил повариху утром сложить ему обед в контейнеры. Вечер просидел во дворе, в беседке, глядя на пламенеющий закат. Оля так и не вышла. Он отправился спать в машину, стоявшую во дворе, и всю ночь отбивался от комаров. Утром, измученный и невыспавшийся, наскоро впихнул в себя завтрак. Поднялся в номер. Оля спала, так и не вынув из ушей наушники. Он поправил на ней сбившееся одеяло, взял сумку и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
Дорогу Гарик помнил хорошо. Не зря ведь пытался запечатлеть в памяти каждый пройденный шаг. На берегу Тары нашел ту самую старую лодку. Грести раньше ему не приходилось, и во время переправы его сильно снесло вниз по течению. «Даром, что маленькая речушка, а сильная», – подумал он, с трудом поворачивая весла в уключинах. Пришлось возвращаться пешком чуть ли не с километр. Нашел нужную тропинку, ведущую в заросли, и зашагал по ней, перекинув сумку через плечо. Вершины деревьев отливали розовым в лучах поднимающегося солнца. Начиналось утро. В лесу просыпалась жизнь. С ветки на ветку перелетали птицы, оглашая все вокруг звонкими трелями. Юркие белки молниеносно перемещались по стволам сосен, издавая своими коготками царапающие звуки, и, сверкая маленькими любопытными глазками, смотрели на него сверху с интересом. Однажды мелькнуло круглое серое тело зайца с длинными дрожащими ушами, а спустя секунду следом метнулся пушистый лисий хвост. «Еще только медведя не хватает!» – подумал Гарик, озираясь с опаской. Казалось, что бурый гигант сидит под кустом и наблюдает за ним, выбирая момент, чтобы выйти на дорогу, встать на задние лапы, занести над ним огромные черные серповидные когти и, разинув пасть, обнажить крупные желтые клыки. «Какой дурак!» – ругал себя Гарик за беспечность. Даже не подумал взять с собой не то, что оружие, но хотя бы пару новогодних «хлопушек»! Ведь одно дело идти по лесу толпой, и совсем другое – в одиночку. Ведь это же тайга! В ней хищники водятся! Успокаивал себя лишь тем, что летом медведи сытые, на людей не нападают. Если, конечно, не больны бешенством… От волков можно спастись, забравшись на дерево. Только вот сколько придется сидеть на нем, неизвестно. Вряд ли по этой тропинке часто ходят люди.
Спустя час быстрой ходьбы Гарик забеспокоился. Казалось, места вокруг не те, что он видел в прошлый раз. Но тропинка все тянулась сквозь лес, и он шел по ней, никуда не сворачивая. Вышел на открытое место – просторное поле, заросшее травой, в которой исчезала его тропинка. Наверное, раньше тут сеяли пшеницу или овес. Пересек его. Тропинка обнаружилась на другой стороне поля, желтая из– за песчаной пыли, устилавшей ее. Почва в этих краях почему– то везде была песчаная. Он еще в первый день этому удивился. Странно было видеть, как прямо из песка растет трава. Однако было ясно, что он заблудился. С Артамиром они здесь не проходили. Но делать нечего. Раз есть тропинка, значит, куда– то да приведет.
Еще через час ходьбы тропинка раздвоилась. Теперь тропинок перед ним было две. Одна, такая же светло– желтая, отклонялась вправо и тянулась между полем и лесом. Другая вела влево и вместо песчаного покрытия чернела жирной влажной землей. Лужицы воды поблескивали в углублениях. По такой тропинке идти будет труднее: скользко, вязко. Но Гарик вспомнил, что к Шайтан– озеру Артамир привел их именно по такой – сырой и заболоченной. Поэтому он смело шагнул в черное месиво и зашагал дальше, с трудом переставляя ноги по чавкающей грязи.
Отошел на сотню метров и оглянулся. Светлая тропинка исчезла из виду. Стало вдруг тревожно. В памяти возникли небрежно накрашенные глаза Татьяны Моргун. «Ступив на черную дорогу, ты уже никогда не сможешь вернуться и пойти по белой». – Слова ее, сказанные накануне, теперь походили на приговор. По спине противно поползли мурашки. «Да стоит ли придавать значение ее безумной болтовне?» – Он пытался храбриться, но чувство чего– то неотвратимого и фатального лишь росло в его душе с каждым шагом.
Шел пятый час его странствия, когда Гарик подумал, что пора повернуть назад. Вот только еще бы знать, где оно, это «назад»? Черная тропинка давно слилась с окружающей заболоченной местностью, и он долгое время шел без ориентира. Повсюду вокруг стояла метровая трава, камыш да осока. Он цеплялся руками за прочные стебли, вытаскивая увязающие ноги из грязи, все больше начинавшей походить на трясину. Иногда он по колено проваливался в ямы, заполненные блестящей черной жижей, и в сапогах его хлюпало и чавкало. Но он все шел упорно до тех пор, пока однажды не погрузился в болото по пояс. Выбравшись с большим трудом и лишившись одного сапога, он упал на траву, спружинившую под ним, и одежда его впитала выступившую на поверхность зловонную влагу. Только тогда он понял, что не дойдет до Шайтана, потому что утонет в болоте. Подумал, что вряд ли кто– то найдет его тело в этом затерянном гиблом месте. Так и будет лежать вечно, надежно укрытый плотным болотным саваном. Гарик перевернулся на спину и уставился в синее полуденное небо. Вспомнил, как смотрел в него, лежа на мягкой травке реки Инцисс. Это небо было какое– то другое – давящее, тяжелое. Оно нагоняло тоску. Круг солнца подернут дымкой, приглушающей его сияние, словно места эти не выносили яркого солнечного света и испускали специальный туман, не дающий лучам проникнуть сюда.
Внезапно на него накатил слепой беспричинный страх. Не оттого, что заблудился. Другой. Как в детстве, когда ночью ему, лежащему в постели, начинало казаться, что на него кто– то смотрит из темноты. Кто– то чудовищный. И даже одеяло, накрывшее его с головой, не могло воспрепятствовать этому взгляду, проникавшему насквозь. Теперь казалось, что из зарослей камыша за ним следят те же хищные глаза, и некто из мира жути готов утащить его во тьму болотной трясины, в вечный мрак. «Там был дядя. Черненький. Вон оттуда выглянул». – В памяти возник образ Верочки, указывающей в заросли. Неужели она, и правда, увидела что– то или кого– то? «Он был такой длинный, как бревно. Он мне улыбался. И у него большой дырявый рот. Очень большой рот. А глаз не было совсем. Ни одного глаза». – Лепет Верочки звучал в ушах, и страх постепенно перерастал в панический ужас. Захотелось бежать прочь из этого безлюдного места. Но куда? Гарик уже не помнил, откуда пришел. Где та черная тропинка, которая привела его в безнадежную топь? Огляделся. Редкие кривые сосны и березы утопали в высокой траве, скрывающей дрожащую зыбкую торфяную почву. Вдруг поблизости зашуршали камыши, заставив его испуганно подскочить. Раздался протяжный тоскливый крик, и в небо взметнулся, шумно хлопая крыльями, длинношеий журавль. Гарик вздохнул с облегчением: всего лишь птица, а не мистическое болотное чудище. Рассердился на себя. Нечего раскисать, надо двигаться дальше. Продолжая валяться в траве, он никогда никуда не придет. Поднялся и заковылял, перекинув через плечо измазанную в грязи сумку, в одном сапоге, весь мокрый и воняющий тиной, чувствуя, как по шее на спину стекают ручейки густой болотной гущи.
10.
«
Черненький дядя
»
и злобная русалка
Еще пару часов Гарик месил ногами болото. Потерял второй сапог, выбился из сил и зверски проголодался. Отыскал место в траве, где не было воды. Сел. Достал из сумки заботливо упакованный поварихой обед. Молодец, она догадалась завернуть все в плотный целлофан, иначе пришлось бы поедать котлеты под соусом «а– ля болотьезе». Допил последнюю воду. Огляделся. Пейзаж вокруг был такой же, как и два часа назад, словно он не прошел и шага. «Вот же досада! – уныло подумал Гарик. –Что, если я брожу по кругу? Так можно вечно кружить». Ему стало жаль себя. В груди прямо защемило от жалости. Вся его затея с поиском Кристалла (будь он неладен вместе с Гольдштейном, из– за доклада которого он очутился здесь!) теперь выглядела совершенно нелепой. Гарик почувствовал себя полным дураком. Права была Оля, когда покрутила у виска, узнав о его планах.
Пора звать на помощь. Решил взглянуть, ловит ли тут связь, и ужас прошиб его подобно электрическому току. Он только сейчас вспомнил, что телефон все это время лежал в кармане брюк! Выругался. Достал бесполезный промокший аппарат, повертел в руках, зашвырнул подальше. Разбирать его для просушки не было смысла, он пропитался влагой насквозь, а все отверстия забились грязью. Час от часу не легче! Как теперь сообщить, что он в беде? Что теперь делать? Сапог нет, воды нет, телефона нет, и куда идти, он не знает! Хоть ложись да помирай! Вдруг пришла на ум гениальная мысль: нужно забраться на дерево повыше и осмотреться! Может быть, повезет разглядеть в окрестностях злополучный Шайтан или, еще лучше, населенный пункт какой– нибудь! Или дорогу! Или речку – хоть бы ту, Инцисс, которая выведет его к татарскому селу. Воодушевившись, Гарик пошел искать дерево покрепче. Все они были тоненькие, болезненные в этой заболоченной местности. Наконец, нашел вполне крепкую сучковатую сосну. Полез. Сразу оцарапал босые ступни в кровь. Ничего, главное – добраться до макушки. Вид сверху подскажет ему, как быть дальше.
Чем выше он поднимался, тем тоньше становились ветки, предательски поскрипывая под его весом. Кроны окружающих деревьев все еще заслоняли обзор. Гарик перебрался еще на одну ветку повыше, чувствуя, как саднят ободранные ладони. Ствол сосны угрожающе накренился. Он раздвинул руками хвойные лапы над головой и выглянул. Какое счастье, просторы открылись его взору, наконец! И всего в каких– то ста метрах впереди блестела, сверкая в лучах клонящегося к закату солнца, серо– зеленая озерная гладь, словно бельмо на глазу великана, мутное, белесое, выглядывающее из прорехи в травяном ковре. Восторг охватил Гарика. Дошел! Он был так рад, будто впереди его ждала медаль, полагающаяся за победу в тяжелых состязаниях. Осталось совсем немного, чтобы достичь заслуженной награды. Он опустил ногу на нижнюю ветку, наступил, и в этот момент макушка сосны склонилась еще сильнее, затрещала и, сломавшись, полетела вниз, увлекая за собой вцепившегося Гарика.
Он упал, но боли не почувствовал. Вязкая почва поглотила удар, да и густая хвоя под ним смягчила падение. Повезло. Хорошо, что не оказалось пней и коряг, ведь тогда все закончилось бы иначе. Гарик полежал немного, приходя в себя, затем подобрал валявшуюся поблизости спортивную сумку со снаряжением и побрел навстречу своей мечте, поджидающей его всего в паре сотен шагов. Тут же провалился в трясину по пояс. Дернулся, пытаясь выбраться, но погрузился еще глубже. Перепугался. Вспомнил фильм «А зори здесь тихие», где девушку, угодившую в трясину, медленно засасывало, и та, бедная, как ни барахталась, неумолимо погружалась в зыбкую черноту, а потом болотная жижа накрыла ее лицо. Гарик представил, как в последнюю секунду жизни она зашлась в беззвучном крике, когда грязь потекла внутрь бесконечным потоком. Его передернуло. Более ужасную смерть трудно себе представить. Поискал глазами что– нибудь, чтобы уцепиться. Рядом лежала сломанная макушка сосны. Дотянулся, ухватился за нее, начал осторожно подтягиваться, стараясь не делать резких движений. Крупная толстая ветка то скрывалась в грязи, то всплывала. На освобождение из болотного плена у него ушли последние силы, а солнце к тому времени покраснело и почти коснулось линии горизонта. Наконец, цепкая трясина отпустила его ноги. Гарик с облегчением перебрался на твердую поверхность. Хотя твердой ее можно было назвать с большой натяжкой. Слой сплетенных травяных корней пружинил под ним, но держал. Передохнув немного, продолжил передвигаться, на этот раз лежа плашмя и перебрасывая перед собой спасительную сосновую ветку. Ручки сумки перекинул через шею, и при каждом движении она подпрыгивала на спине, отвешивая чувствительные удары. Метр за метром он полз, извиваясь ужом и не замечая многочисленных комариных укусов. Густая вязкая грязь постепенно становилась все более жидкой, и вскоре он потерял под ногами опору и просто плыл на сосновом бревне. Двигаться стало легче. Выбравшись, наконец, из зарослей камыша, вздохнул с облегчением и осмотрелся. Увидел справа от себя уходящий в воду деревянный настил – тот самый, по которому их привел в прошлый раз Артамир. Поплыл к нему вдоль травяной стены. Озерная вода смыла облепившую его тело грязь, придала бодрости. Но водоросли нещадно царапали босые ноги и цеплялись за одежду. Таких ужасных водных растений он в жизни не видел. Не растения, а звери! Листья, растущие пучком, были похожи на макушку ананаса – такие же толстые и жесткие. Они больно кололись даже сквозь ткань. Выбравшись на серые трухлявые доски настила, закатал брюки и взглянул на голени, покрытые сеткой царапин, похожих на кошачьи. В таком же состоянии оказались живот и руки. Все тело ныло от порезов, ладони и ступни с ободранной о сосновую кору кожей неимоверно саднили. Усмехнулся. На нем живого места не было! Лег на спину, чувствуя, как гудит от усталости каждая мышца. Задумался, глядя в оранжевое небо. Что дальше? Вот он и добрался до Шайтан– озера. Сумка со снаряжением рядом. До темноты у него есть еще около часа. Решил отдохнуть минут десять и погружаться на дно. Скорее всего, с первого раза найти Кристалл не удастся. Не он первый пытается сделать это. Возможно, он вообще его не найдет. Но раз пришел… Вздохнул тоскливо. Это ж надо быть таким дураком, чтобы поверить в подобную небылицу! Сейчас, лежа на краю огромного водоема в полном изнеможении, он готов был расхохотаться в голос над собственной глупостью. Ради раздутого мифа он рисковал жизнью. И еще ночевать придется вместе с лягушками и спрятавшимся в камышах «черненьким дяденькой». О возвращении в Окунево после захода солнца нечего было и думать. Дороги не найдет. И тогда ему точно конец.
Отдохнув, начал доставать из сумки подводное снаряжение. Упаковано оно было хорошо, ничего не пострадало. Взял моток бельевой веревки, привязал один конец к деревянной подпорке дощатого настила, размотал и другим концом обвязался вокруг пояса – на всякий случай. По веревке он легко вернется назад. Затем подкачал воздух в баллоны и надел их с помощью специальных лямок на спину. Проверил подводный фонарь, закрепленный над маской. Работает. На гидрокостюме он сэкономил, а зря. Плотная прорезиненная ткань спасла бы его не только от холода, но и от саблеподобных водорослей. Но тогда он о водорослях ничего не знал. Облачившись полностью, начал дышать через шланг воздухом из баллонов. Все работало отлично. Вот только одной незначительной детали он не предусмотрел. Секундомер! Как он узнает, что десять минут – то время, на которое был рассчитан объем воздуха, – истекает? Решил, что будет считать. Десять раз до шестидесяти. Окинул взглядом угрюмое озерное пространство с торчащими повсюду клочьями болотной растительности, вздохнул и медленно полез в воду. Она была прозрачной, чистой и, несмотря на холод, приятной. Казалось, озеро гостеприимно встречало его. Гарик нырнул. Под водой было темно и страшно. Дно напоминало джунгли. Повсюду спутанные водоросли, сплетенные в заросли. К счастью, Гарик взял на этот случай острый нож. Шаг за шагом, расчищая себе путь, он медленно продвигался по дну озера к центру. Веревка тянулась за ним – хлипкий мостик во внешний мир. Он иногда трогал ее, проверяя, на месте ли, не оборвалась ли, зацепившись за острую корягу, не развязались ли узлы на поясе. Чем дальше, тем вокруг него становилось темнее. Солнце плохо проникало на глубину сквозь растительность, которой поросло все озеро. Под ногами пружинил плетеный ковер из нее, и Гарик понимал, что это обманчивое дно. Там, под ковром, еще много метров воды, на которые ему предстоит погрузиться. Время шло, он вел подсчет. Судя по пройденному расстоянию, центр озера был близко. Гарик принялся резать толстые стебли под ногами. К тому моменту, как ему удалось проделать в поросли углубление, воздух в баллонах закончился. Пришлось возвращаться назад вплавь, сдвинув маску на лоб и держа голову над водой. Когда поплыл обратно к центру, захватил с собой сосновую ветку, на которой пристроил насос, привязав сумку с ним отрезком веревки, чтобы не возвращаться каждые десять минут к настилу. Течения на озере не было, ветра – тоже, и он надеялся, что ветка с насосом никуда не уплывет. Нырнул снова. С трудом нашел место, над которым трудился. Полез в заросли. Водоросли царапали тело, цеплялись за одежду, как чьи– то пальцы, пытающиеся его остановить. Расчищая пространство ножом, Гарик упорно лез все глубже. Но и во второй раз ему не удалось проникнуть сквозь толщу сплетенных стеблей. Вынырнул. Вновь накачал воздух в баллоны. Солнце наполовину погрузилось в обступивший озеро лес. Оранжевое марево разлилось над водой, сделав все вокруг нереальным, таинственным, мистическим и мрачным. Стараясь не смотреть вокруг, Гарик в очередной раз полез на дно, но опять безуспешно. Он с остервенением резал стебли, но никак не мог продырявить насквозь спутанный травяной слой. Он приуныл: ведь может же быть такое, что толщина растительного «ковра» метра три, или пять. А если десять? Что, если нет никакого второго дна, и озеро проросло водорослями насквозь? Он тут может целую неделю траву резать. Вынырнул на поверхность и повис на сосновом бревне в отчаянии. Подумать только, какой ерундой он тут занимается! Решил попытаться еще раз, и, если не получится пробиться, отправиться ночевать на дощатый настил.
Но у него получилось! Это вышло так неожиданно, что он провалился и ушел вниз сразу метра на три. Вокруг было темно. Свет не проникал сквозь завесу из растительности. И вода, не тронутая майским солнцем, была студеная. Гарик проследил взглядом за лучом фонаря, прорезавшего во тьме узкий коридор. Дна видно не было. Он приуныл – точнее, сдался. Поиски Кристалла можно было считать оконченными. Бессмысленно было надеяться обнаружить какой– то камень, пусть даже и большой, в этой бескрайней мгле, где даже само дно невозможно разглядеть. Он уже вытянул вверх руки и собрался подниматься, как вдруг ему показалось, что в конце светового луча мелькнуло что– то большое и темное. Он поводил фонарем, всматриваясь, и вновь увидел странное черное пятно. Направил свет прямо на него. Пятно находилось глубоко внизу, метров в пяти от его ног, немного в стороне. Исследуя предмет, Гарик пришел к выводу, что это, скорее всего, огромное бревно. огромное Возможно, ствол старого дерева, рухнувшего и упавшего в озеро, плававшего долгое время по поверхности и затонувшего. Тонут ли деревья в воде, Гарик не знал, но полагал, что старый трухлявый ствол мог сильно напитаться влагой и оттого пойти на дно. Только вот расположен он странно – не горизонтально, а вертикально, будто его поставили «на попа» и он почему– то не падает. Стоит себе, точно корабельная мачта. А еще цвет у него угольно– черный. Может, дерево обуглилось во время стихийного пожара? Ведь говорили же, что здесь часто горят торфяные болота. В конце концов, какая разница, что там не так с этим деревом, подумал Гарик. Кристалл не найти. Надо возвращаться. Воздуха осталось на пару минут, а он на приличной глубине. Хотел отвести взгляд от маячившего внизу бревна, но почему– то помедлил. Что– то было в нем неправильное… Тут Гарик понял, что это не бревно, а аккуратно отесанный столб! Ведь у дерева должны были торчать в стороны обломки веток, сучки… Но если это столб, откуда он здесь взялся? Кто и зачем приволок его сюда и утопил в озере? Да не просто утопил – установил вертикально прямо, закрепил на дне. Биение сердца ускорило темп. Гарик лихорадочно соображал. Столб здесь определенно неспроста! Наверное, это метка. Указатель. Может быть, рядом находится и статуя Ханумана с Кристаллом у основания? Нужно подняться наверх, наполнить баллоны и вернуться вновь, чтобы подобраться к столбу поближе. Он сделал рывок вверх, но почему– то погрузился еще ниже. Что за чертовщина? Гарик снова дернулся всем телом, но не поднялся ни на метр. Почувствовал, что его тянет ко дну, будто засасывает. Черный столб приближался, и Гарик, охваченный ужасом, разглядел на поверхности странного предмета круглое углубление, похожее на огромное дупло. И дупло это расширялось подобно жадному рту, приготовившемуся проглотить его целиком. Если бы Гарик не был в воде, он бы уже заорал. А так изо рта вылетело лишь несколько пузырей. Он сделал вдох и понял, что дышать больше нечем. Запаниковал. Мысли заметались в голове. О том, что дно озера станет его могилой, и что смерть его так же нелепа, как и жизнь, и что получил он то, что заслужил… И вдруг голос Верочки – тоненький, звонкий – зазвучал в голове: «Дядя черненький, большой рот дырявый, а глаз нет совсем… Дядя черненький, длинный как бревно, и ни одного глаза…». Его продолжало тянуть к столбу. Но сколько ни пытался он сопротивляться неведомой силе, все было тщетно. В ушах появился давящий звон, нарастающий с каждой секундой. Вдруг показалось, что этот звук исходит от столба. «Мам– м– м… Мон– н– н… Мам– м– м… Мон– н…». – Монотонный оглушительный гул заполнил все пространство. Толща воды завибрировала, заволновалась. Тело Гарика закрутилось волчком и ускорилось, словно он попал в сливное отверстие в раковине. «Что, черт возьми, здесь происходит?» – успел подумать он, прежде чем сознание покинуло его, когда он поравнялся с распахнутым зияющим ртом, издающим эти демонические звуки. Адские звуки, всю душу выворачивающие наизнанку. Уж не угодил ли он в ворота, ведущие прямиком в ад? Не заслужил он такой страшной участи! За что? Никого не убивал, не крал, даже жене не изменял! Не должен он в ад попасть, неправильно это… Гарик почувствовал, как горячие слезы выкатились из глаз, прикрытых подводными очками, и в этот момент тьма набросилась на него, как голодный зверь, и свет фонаря померк перед глазами.
А потом, когда Гарик снова открыл их, тьма не исчезла, но покрылась россыпью звезд. Откуда– то взялась луна – большая, желтая. Зато исчезла вода. Он шевельнул пальцами рук и ног. Точно, он на суше. Лежит на чем– то твердом. Кажется, похоже на дощатый настил. Неровные доски давят в спину. Он весь мокрый и страшно замерз. Трясется и стучит зубами. Почувствовал, как чьи– то пальцы с острыми ногтями впиваются в плечи и пытаются его тащить куда– то. Захотел повернуться, но не смог даже голову от досок оторвать. Над ним склонилось лицо девушки. Длинные мокрые волосы защекотали его щеки. Она была красива и одновременно ужасна. Глаза выпучены, ноздри раздуты, дышит тяжело, точно жаба. Вдруг хватает его оберег, висящий на шее на серебряной толстой цепочке, и начинает душить. Гарик пытается оттолкнуть ее руки, но то ли она очень сильная, то ли он ослабел. А ногти– то какие страшные! Синие! Не иначе, русалка это на него напала! На дно хочет утащить снова, в воду ледяную, к черному столбу! Не хочет он туда! Ни за что ей не позволит сделать это! Гарик дернулся всем телом, взбрыкнул ногами, толкнул ее в плечи что было сил. Она на спину опрокинулась. Чешуя под луной на ней засеребрилась, красивая такая. И чешуя, и русалка красивая. Жаль, что злобная только. Лежит, смотрит на него, рот открывает, закрывает, губами шевелит, что– то сказать ему хочет, а не может. Интересно, где хвост– то у неё? Рыбий должен быть, с раздвоенным плавником на конце. Не видно. Подогнулся, видать, когда она упала. Надо срочно удирать, пока она снова не набросилась, гадина болотная! Гарик вскочил на ноги, но тут почему– то деревянный настил вдруг резко прыгнул вправо, потом влево, а потом старые серые доски подскочили и с размаху ударили его прямо по лицу.