– Потому что где ты видел зверя, похожего на псину, но с красными глазюками и размером с медведя?
Григорий видел, даже имел счастье познакомиться, но говорить о таком нельзя. Поэтому он лишь скептически хмыкнул. А еще про себя подумал, что Горыныч, видно, перед тем, как напасть на Зверобоя, снова растроился. Про три башки же, вроде, речи не идет.
– Вот, я же говорил, что не поверите. – А Зверобой не обиделся. Так сильно было его потрясение от встречи с Горынычем. – Я бы и сам не поверил. А он на меня из темноты как выскочит! Глазюками как зыркнет! Зубами как щелкнет! И все, стыдно признаться, отключился я. Даже не от боли, а от страха. Первый раз со мной такое.
Отключился Зверобой не от страха и не от боли, а потому что Григорию уж очень захотелось, чтобы он все забыл. Вот он и забыл.
– И что же этот зверь тебя не порвал? – спросил Влас вроде как участливо, но все равно ехидно.
– А не знаю, товарищ командир! Может не по вкусу я ему пришелся, а может не по зубам. Одно только знаю: очухался уже под утро, лежу мордой в грязь, а вокруг следы… – Зрачки его расширились от внезапного удивления.
– Какие следы? – Тут же вцепился в него Влас по старой своей ментовской привычке.
– Так звериные. Лапищи вот такие! – Зверобой широко развел руки, показывая, какие лапищи, и явно преувеличивая их размер. – А еще человечьи, – добавил шепотом.
– Человечьи? – переспросил Влас с еще большим интересом. – Следы от сапог?
– Если бы! От босых ног! Представляете, в этот холод да босиком?!
Григорий представлял.
– Может померещилось? – предположил Влас.
– Я охотник! Следопыт, каких еще поискать! Гриня не даст соврать. Гриня, скажи!
Григорий молча кивнул.
– А там прямо босые ноги, вот такая лапища! – Он снова широко развел ладони.
Григорий усмехнулся. Не зря говорят, что у страха глаза велики. У него всего-то сорок третий размер ноги.
– И главное, следы к лагерю вели. Вот что интересно, товарищи! Я уже и жалею, что тогда испугался, не пошел по следу.
– Интересно. – Влас вытащил папиросы, выдал им с Зверобоем, закурил сам. – И кто это, по-твоему, мог быть?
Зверобой долго молчал, а потом сказал с явным смущением в голосе:
– По-моему, очевидно все. Это… – он сделал драматическую паузу. – Это оборотень. Перевертыш по-другому.