– Когда он очнется?
– Я не знаю. Никто не знает, Митя. Но я вижу, что он очень сильный человек.
– И фартовый…
– Конечно, и фартовый. Митя… – она тронула парня за руку, но он тут же отшатнулся, словно ее прикосновение причинило ему боль. – Прости. – Лида отступила на шаг. – Давай я попрошу Зосимовича, чтобы он тебя осмотрел. Ты выглядишь… истощенным.
– Я в порядке! – Он дернул подбородком, а потом взъерошил свои седые волосы. – Не думайте про меня, присматривайте за моим батей!
– Я присмотрю, – пообещала Лида. – Ты можешь пока отдохнуть. Я позову тебя, если… когда он очнется.
– Точно позовете? – Митя не доверял никому. Еще одно новоприобретенное качество. И тут Лида тоже его понимала.
– Обещаю. Я буду оставаться с твоим отцом столько, сколько потребуется.
– Ему твердо так лежать, наверное. – Митя провел пальцами по деревянной столешнице.
– Мы его потом перенесем на кровать, ты не волнуйся. Если хочешь помочь, подбрось дров в печку и иди.
К печи он пятился задом, а сам не сводил взгляда с Лиды.
– Вы за него теперь отвечаете, – сказал почти зло. – Понятно вам? От вас теперь все зависит.
От нее зависело очень мало, сейчас надеяться нужно только на бога. Как же так? Как она в одночасье из атеистки превратилась если не в верующую, то в сомневающуюся? Не время об этом думать. Полно у нее других проблем и раздумий.
С дровами Митя управился быстро, еще раз долгим взглядом посмотрел на своего отца и вышел из избы. Минут через двадцать заглянул Зосимович, осмотрел пациента, проверил повязки, сказал задумчиво:
– Поразительно, Лидия Сергеевна. Если судить по состоянию кожных покровов и бледности слизистых, ну и, разумеется, по ранам, кровопотеря должна быть огромная, а он стабилен. Состояние сердечно-сосудистой системы вообще никоим образом не соответствует тяжести полученных ранений. Я бы сказал, что имеет место полная блокада атриовентрикулярного узла. Это бы объяснило брадикардию… – Он помотал головой, поправил сползшие с переносицы очки. – Но на самом деле ничего это не объясняет, Лидия Сергеевна. Я долго думал о необходимости переливания крови, но у меня есть ощущение, что это лишнее. Дожил! – Он хлопнул ладонью себя по лбу. – На старости лет начал оперировать не фактами, а ощущениями.
– Самое главное, что он стабилен, – сказала Лида мягко, – а с остальным мы будем разбираться по ходу.
– Устал… – Зосимович сдернул очки, потер переносицу. – Лидия Сергеевна, голубушка, я прилягу на пару часов с вашего позволения?
– Конечно! Я тут присмотрю за нашим медицинским феноменом.
– Но разбудите меня, если вдруг потребуется… – Доктор широко зевнул, махнул рукой и шаркающей походкой направился к выходу. Уже стоя на пороге, он вдруг сказал:
– Я всегда знал, что человек он неплохой.