– Операция закончилась. – Ей бы хотелось сказать, что операция закончилась успешно, но она не могла давать ложных надежд. – Он… Твой отец перенес ее… мужественно. Сейчас он стабилен. Жара нет. – Она снова положила ладонь на холодный, точно лед, лоб. Почему он такой холодный? Надо непременно померить температуру.
– А пули? – На лице парня промелькнуло, но тут же исчезло облегчение. Словно бы он волевым усилием запретил себе расслабляться и верить в лучшее. – Зосимович достал пули?
– Все до единой.
– И… что теперь? Как нам дальше?
«Нам» – это вот этому белобрысому парню и незнакомцу, который ни жив, ни мертв. Лида тут ни при чем, но так уж вышло, что и от нее многое зависит.
– Мы будем за ним наблюдать. Наблюдать и ухаживать. Первые сутки после операции самые важные. Я надеюсь…
– Он фартовый! – парень не дал ей договорить, шагнул к столу, стал в изголовье. – Слышишь ты? Мой батя фартовый! Он непременно выживет! Не нужны нам какие-то глупые надежды!
– Хорошо. – Лида кивнула. – Никаких надежд. Но ты позволишь мне за ним приглядывать? Ему нужен уход.
Ему нужен уход, а ей не нужно разрешение этого мальчишки. Так почему она спрашивает?
Он долго не отвечал, а потом спросил:
– Чем я могу ему помочь?
– Пока ничем. Я скажу, если что-то понадобится. Как его зовут?
– Григорий. Его зовут Григорий Куликов. И он герой! Ясно тебе?! Его фрицы хотели расстрелять за то, что он спас в Видово людей. – Парень сорвался на крик, зло вытер рукавом совершенно сухие глаза.
– Я не сомневаюсь. – Лида и в самом деле не сомневалась. Почему-то ей казалось, что этот незнакомец… Григорий очень особенный. И не только в медицинском смысле. – А тебя как звать?
– Я Митяй.
– Очень приятно, Митя. Я Лидия Сергеевна.
– Знаю. – С воспитанием у Мити были проблемы. Или не с воспитанием, а просто в жизни. Ведь он не белобрысый, он седой. Что должно было случиться с молодым парнем, чтобы он поседел?
Вариантов у Лиды было много, кое-что она испытала на собственной шкуре. Ноющая поясница – это еще не самое страшное. Страшнее были головные боли. Они случались внезапно, выбивали почву из-под ног, враз превращали в беспомощное и никчемное существо. Таких приступов у нее было уже два. Оба раза ей удавалось отлежаться, как-то перетерпеть, никого не потревожить своими проблемами. Да и кого тревожить, если она прекрасно знает, что с ней! Последствия сотрясения головного мозга. Или ушиба, что несомненно хуже. Ее били не только по почкам, но и по лицу, по голове… Но не нужно об этом думать сейчас! Сейчас она в безопасности! И проблемы у нее есть куда более важные.
– Вы врач? – спросил Митя, переходя на уважительное «вы».
– Я медсестра. – На самом деле она могла бы стать врачом, она даже поступила в медицинский. Но война спутала ей все карты. Впрочем, не только ей одной.