Федор в этот момент завтракал, и надкушенный бутерброд выпал из его руки на стол, а розовый круг колбасы соскочил с него и шлепнулся на пол. Лицо его посерело, и когда он заговорил, голос его дрожал:
— Я тебя никогда не обманывал, и теперь не буду. И хотя не собирался тебе сообщать об этом, но раз ты спросил… Да, не родной. Но это не значит, что ты мне чужой, я полюбил тебя всем сердцем.
— Я знаю, пап. — Слабая искра надежды в душе Бориса угасла. Значит, все правда. Старик держал его мать в плену. Вот почему она покончила с собой, выбросившись из окна. Ведь он сам видел тот подвал, увешанный, как он думал, «лосятиной», которую криминальные эксперты впоследствии признали человеческими останками.
— Но теперь ты ответь, — голос отца вырвал его из раздумий, — откуда ты об этом узнал?
— Я помню, что вы с мамой встретились, когда я уже был.
— А вот тут ты врешь! Тебе всего три года было! — сердито воскликнул Федор, не обращая внимания на колбасу, валявшуюся у его ног; это было так странно и не похоже на него, всегда аккуратного, что Борису стало ясно, в каком сильном шоке тот находится. Он уже пожалел, что затеял этот разговор. Как теперь, в самом деле, объяснить, откуда у него эта информация?
— Я однажды подслушал твой с мамой разговор, когда ты расспрашивал ее, откуда она родом. — Борис принялся врать, потому что никаких разговоров не слышал. Но нужно же было что-то сказать!
— Мы с твоей мамой никогда об этом громко не разговаривали, — произнес отец неуверенно.
— Расскажи, как ты ее встретил, — попросил Борис.
— Это было ужасное зрелище. Я ехал по шоссе, возвращался из Муромцево, когда ездил к родителям огород вскапывать. Твоя мама шла по обочине с тобой на руках, на ней были грязные лохмотья, и она была чем-то сильно напугана. Мы познакомились, я привез ее и тебя в свой дом, а потом мы с ней поженились, и я усыновил тебя. Единственное, что я о ней знаю, это то, что она родом из Камышовки. Но то, что с ней произошло, так и осталось для меня тайной. Она наотрез отказывалась говорить об этом.
В тот момент из ванной вышла Лада, заявила, что все они уже опаздывают, и продолжать разговор они не стали. Но Борису было и этого достаточно, чтобы убедиться в том, что старик ему не соврал. Наверное, не соврал и о том, что у него был еще один сын, старший. Борис вспомнил, как старик назвал сыном сельского умалишенного Прохора перед тем, как тот зарубил его топором в подполье избушки. Получается, этот Прохор ему, Борису, сводный брат. Интересно, а за что он с такой ненавистью кромсал тело старика? Что тот ему сделал? Наверняка нечто ужасное. Вспоминая о матери, Борис думал, что и сам мог бы однажды оказаться на месте Прохора, в смысле, мог бы убить старика, хотя, возможно, и не таким кровавым способом. Но, если б тот был еще жив, Борис однажды бы вернулся в Камышовку и придушил бы его. Так что Прохор этот оказал Борису большую услугу, да и не одну: ведь это он вывел их всех из кольца пожара через подземный ход. И еще дал невероятно ценную для Бориса вещицу — серебряную подвеску с символом языческого бога Велеса в виде перевернутой буквы «А», на обороте которой было выбито: «Ксении в десять лет. Пусть Велес хранит тебя». Прохор сказал, что нашел это в яме, в которую провалился в лесу, — в той яме, откуда их вытащили полицейские, после того как Борис с друзьями проползли в нее через подземный ход. Мать Бориса звали Ксенией, и подвеска эта могла принадлежать только ей. Наверное, мама попала в эту ловушку и так оказалась в плену. Скорее всего, она сопротивлялась, когда старик пришел за ней, и подвеска оборвалась и осталась лежать на дне. Теперь Борис всегда носил вещицу с собой, и она не давала забыть ему о страшной трагедии, но он и не хотел. Такое нельзя забывать, чтобы подобное не повторилось. Чтобы еще один такой же старик не появился на свете. А ведь мог. Борис часто думал о том, что Прохор, будучи сыном старика и убив его, занял его место. Ведь старик говорил, что только кровный родственник может это сделать. Или он такого не говорил? Тем не менее, Борис откуда-то это знал. Что, если Прохор поселился в той избушке и продолжает кровавые стариковские дела?! «Стерегущего надо кормить», — всплыл в памяти надтреснутый стариковский голос. Страшно подумать — Борис сам мог стать таким, как старик! Он даже собирался убить своих друзей, потому что они казались ему чудовищами! Черное колдовство изменило его зрение и тронуло тленом душу. Это была мощная злая сила, против которой он бы не устоял. Наверное, не смог и Прохор. Что, если вернуться в Камышовку и проверить, не там ли он теперь живет? И если там, то, что тогда?
***
Лада по-прежнему преподавала историю в школе. Лариса все так же заглядывала к ней во время перемен и болтала без умолку, только теперь ее болтовня утратила прежнюю беззаботность. Она все-таки вышла замуж и была глубоко несчастна, оттого что новоявленный супруг превратился в горького пьяницу. «Какая ирония судьбы! — повторяла она в который раз, утирая слезы и размазывая под глазами черную тушь. — Столько лет промучиться с отцом-алкоголиком и получить мужа-пьянчугу! За что? Ну, за что, вот скажи мне?!» Лада не отвечала, зная, что бывшая соседка в ее ответах не нуждается. Просто слушала, глядя на нее и рассматривая плавающее над ее головой темное пятно. Над ней висело ЭТО. Пятно могло бы быть дефектом зрения, если бы не исчезало вместе с Ларисой. С той ночи, когда Лада впервые заметила его над ней, оно выросло почти вдвое и потемнело. В ту ночь Лариса призналась, что убила своего отца, подсунув паленую водку, но позже сама завела разговор об этом и сообщила, что погорячилась и наговорила ерунды. Якобы ее отец сам где-то раздобыл «отраву». Но Лада знала, что правду Лариса сказала в ту ночь, а не сейчас. Иначе «пятна» над ее головой не было бы. Но о «пятне» она ей не рассказывала. Хорошо, что хотя бы домой они возвращались теперь разными дорогами: Лада переехала жить к Федору, и квартира ее пустовала. Бедной Ларисе, наверное, негде теперь было прятаться от мужа-алкоголика.
Однажды, когда майское тепло уже набирало силу, а учебный год близился к концу, Лариса пропала. В первый день никто не придал этому значения: с кем не бывает, может, приболела? Правда, было странно, что ее сотовый телефон был недоступен. Но, может быть, она вскоре сама перезвонит? Однако Лариса не появилась и на следующий день. Когда прошел и третий, а никаких вестей от нее не было, Лада решила заглянуть к ней в гости. К тому же, не мешало бы зайти в собственную пустующую квартиру и проверить, все ли там в порядке. Когда Лада подходила к знакомой блочной пятиэтажке, распахнулась подъездная дверь, и из нее почти вывалился неопрятного вида мужик с лицом, заросшим трехдневной щетиной, в серой майке и растянутом на коленях трико. Он едва держался на ногах и, глянув на Ладу рассеянным взглядом, качнулся в сторону, чтоб не столкнуться с ней. Лицо его показалось знакомым, и вдруг Лада узнала его: это был муж Ларисы, та показывала ей свои свадебные фотографии. Правда, теперь муж ее выглядел гораздо хуже.
— Здравствуйте! — Лада обратилась к нему, и тот вскинул голову. Голова пошатывалась на шее, как у двухмесячного младенца.
— А? Че? — Он обдал ее перегаром.
— Скажите, пожалуйста, Лариса дома?
— Кто?! — Тот или не расслышал, или с перепоя действительно забыл имя собственной супруги.
— Ваша жена Лариса, — пояснила она.
— А! — Во взгляде мужчины мелькнула искра осмысленности, но тут же угасла. — Не-а, нету ее.
ebooksa