— Вы не оставляете мне выбора. Не хотите разговаривать по-хорошему — будем по-плохому, — и я оторвал от грозди и бросил на пол следующий мешок…
Мир резко потемнел.
В бытие ворвалась барабанная дробь — будто целая конная армия проскакала по нежным розам. Ах, мой деликатный ум… Я, привычно нащупал телефон на тумбе подле кровати и ткнул пальцем в экран.
Раз звон не прекратился, тычок прошёл мимо кнопки (по утрам я потрясающе логичен). Пришлось вставать и нажимать на кнопку уже не вслепую.
Так, постойте… это же мой старый телефон.
И комната тоже старая… Пузатый монитор на письменном столе, на стене — постеры. И куда-то делись татуировки на руках.
Настороженный, я подошёл к зеркалу. Рожа моя посвежела лет на десять: ни мешков под глазами, ни первых морщин, что обжились в уголках глаз. Зато целые месторождения прыщей на щеках. Ещё чёлка эта дебильная!
— Медвежона-а-а-ак! Ку-у-у-ушать!
От её голоса я чуть не поседел.
Так, так, надо понять, что происходит… Я был у Доктора, я его разозлил… Теперь я в прошлом. Почему именно этот день? Хрен его знает. Время ж для него — одно из измерений.
Неважно. Я ощупал себя — вроде настоящий. Хотя как было определить настоящесть?
— Медвежона-а-а-ак!
И пирсинга нет. А на календаре…
Грузные шаги, распахнувшаяся дверь. Матушка открыла её с такой силой, будто торопилась уличить меня в чём-то непотребном. Её голос тут же сменился с ласкового на командирский:
— Ты что, глухой? Почему не отвечаешь?
«Она тоже ещё жива», — сказал я себе самую очевидную вещь на свете.
— Чего смотришь, будто приведение увидел?.. Я стол накрыла!
Я смирно прошествовал за материнской спиной в столовую и через полминуты уже ковырялся в безвкусной овсянке. Почему-то на диете мы всегда сидели вдвоём.
— Гитару твою я выкинула. Трата времени. Вечно мальчишки тратят его на всякую дурость. Брал бы пример с сестры, что ли.
— О’кей, — отозвался я, отправляя в рот ложку.