Перемены

Мэб пренебрежительным жестом подняла руку, и Леанансидхе поклонилась ей.

— Я больше не нужна здесь, дитя, — прожурчала Леа. — Я готова пойти с тобою в любое время, когда ты призовёшь меня.

Моё горло было слишком пересохшим, чтобы вымолвить хоть какое-то слово. Я с трудом прохрипел:

— Я хочу, чтобы вы вернули вещи, которые я вам оставил, как можно скорее.

— Ну конечно, — улыбнулась крестная. Поклонившись мне, она сделала несколько шагов назад, отступая в туман, пока он не поглотил её целиком.

И я остался наедине с Королевой Мэб.

— Итак, — сказал я в тишину. — Я полагаю, существует… церемония, которую я должен пройти.

Мэб шагнула ко мне ближе. Она не была огромной, впечатляющей фигурой. Она была значительно ниже меня. Изящная. Но она шла с такой совершенной грацией и уверенностью, что роль хищника и добычи была ясна для нас обоих. Я сделал шаг назад, отодвигаясь от неё. Это было чисто инстинктивным движением, и я не смог бы остановить его так же, как не мог удержать бивший меня озноб.

— Будет трудновато для нас обменяться клятвами, если Вы не сможете говорить, — выдавил я. Мой голос, неожиданно для меня, «дал петуха». — Гм, возможно, это — контракт или что-то другое?

Бледные руки взметнулись из-под темной ткани и откинули назад капюшон. Мэб встряхнула головой и белоснежные, шелковистые локоны, светлее, чем лунный свет или мертвая плоть Ллойда Слейта, рассыпались вокруг нее.

Голос на секунду отказал мне. Я уперся голыми бедрами о Каменный Стол и, дрожа, присел на него.

Мэб продолжала двигаться ко мне, становясь всё ближе и ближе с каждым легким, скользящим шагом. Плащ соскользнул с её плеч, вниз, вниз, вниз.

— В-вам, ухх, — я с трудом отвел взгляд. — Вам д… должно быть холодно.

Хриплый тихий смех сорвался с её губ цвета замороженной малины. Голос Мэб, наполненный гневом, физически ранил живую плоть. Ей голос, заполненный кипящей страстью…, делал другие вещи.

Холод внезапно стал наименьшей из моих проблем.

Её рот прикоснулся к моим губам, и я прекратил даже пытаться говорить. Это не был обряд в привычном для меня понимании, но эта церемония была такая же древняя, как звери и птицы, земля и небо.

Моя память стала отрывистой после поцелуя.

Я помнил её тело, ярко блестящее надо мной, холодное, мягкое, безукоризненно женственное. У меня нет слов для его описания. Нечеловеческая красота. Волшебная грация. Животная чувственность. И когда ее тело накрыло мое, наши дыхания смешались — холодная сладость с человеческим несовершенством. Я мог чувствовать ритм её тела, её дыхания, её сердца. Я мог чувствовать каменную поверхность стола, древнюю вершину холма, все землю в долине вокруг нас, пульсирующую в единении с ритмом Мэб. Облака мчались по небу и, когда она начала двигаться быстрее, они засветились ярче и ярче, пока я не понял, что зловещее свечение вокруг нас не больше чем тусклое, приглушенное отражение красоты Мэб, скрытое для спасения смертного разума, который не был к ней готов.

Она не скрывала это, как и свое участившееся дыхание. И оно опалило меня, настолько оно было чистым.

То, чем мы занимались, не было сексом, невзирая на то, чем оно казалось. Вы не занимаетесь сексом с грозой, с землетрясением, с яростной вьюгой. Вы не можете заниматься любовью с горой, ледником, леденящим ветром.