А вот этот голем, огромный, как сама жизнь, утверждал, будто он ничем не отличается от меня. Ну, разве что размер рубашки у него побольше. И главное — если этот голем считал себя особенным, то рано или поздно все они могут поверить, что каждый из них — особенный. И не захотят больше заниматься грязной работой.
И решат, что у них есть права. А кто знает, вдруг права у них и в самом деле есть?
И если все големы в городе начнут так думать… это сколько же злой глины вырвется из-под контроля?!
Я стоял у окна и смотрел, как копы под дождем сооружают заграждение из мешков с песком. Я посеребрил стекло, чтобы они не могли заглянуть к нам внутрь.
— Давай пока забудем о душе, — предложил я. — Расскажи о баке с мусором. О девушке.
Голем — мне пока трудно было думать о нем как о Байроне — сел на диван. Диван сломался.
— Я работал в утреннюю смену. На восточной окраине… знаете ведь эти старые многоэтажки?
Я кивнул. Я неплохо знал ту часть города. Туда даже днем лучше не соваться. Дома там старые, и большинство из них разрушено. Некоторые обрушаются и сейчас, но люди все равно продолжают в них заселяться. И даже в те дома, которые стоят заколоченными после прошлогоднего мора.
— Не думал, что городские власти занимаются вывозом мусора с восточной окраины.
— Мы это делаем раз в году. Для ежегодной отчетности.
— Понятно.
— Ну вот, собираю я мусор и оттаскиваю в мусоровоз. Мне нравится вперед уходить. Другие големы вместе держатся, а я… ну, я вроде как одиночка. И подхожу я к этому большому старому кирпичному особняку. Трущоба жуткая, но мусорный бак перед домом стоит. Забавно — какие бы отбросы там ни жили, но и они свои отбросы выкидывают. — Байрон умолк. Огромной рукой он разгладил глину на щеках, где она размякла от слез. Это был его способ вытереть глаза. — И вот беру я бак. Но я же неуклюжий, и крышку сдвинул нечаянно. И увидел, что внутри.
— Девушка? В нарезке?
— Девушка в нарезке, да. И сверху топор. Я очень испугался. Не знал, что делать. Схватил топор… не знаю почему. Потом подъезжает мусоровоз и с ним остальные големы. Спрашивают меня, что случилось.
И тут я понимаю, что стою уже пару минут, словно вкопанный.
— А потом что?
— Четыре-Ноль-Семь-Один, он наш начальник смены, посмотрел на топор. Потом заглянул в бак. И говорит: «Что ты с ней сделал, урод?» И тут все от меня так и шарахнулись, а Два-Два-Восемь-Шесть сказал, что вызовет полицию, и вот тогда я бросился бежать.
— Зачем ты побежал, если ни в чем не виноват?
— Не знаю. Я был в панике. Просто кинулся наутек.
— Почему ты бак не бросил по пути? Или хотя бы топор?
ebooksa