Лучшие страхи года ,

Я был слишком зол на себя, чтобы насладиться оставшейся частью фильма, и внезапно он показался мне беспредельно затянутым. Я заставил себя досмотреть и как раз задумался, соберусь ли вообще показать фильм Ивонн, когда наконец возникла финальная сцена. Нападение на занимающуюся любовью парочку было таким же внезапным и почти таким же неожиданным, как и раньше. Но и тут я ошибся в деталях. Не герой, а второй мальчишка брел назад в деревню, заходил в темный гараж. Он вскарабкался на стул, привязал веревку и, еле заметный в темноте, повесился под музыку, заглушившую звуки.

Появились и исчезли титры. Я снова положил диск в простую коробочку без надписей и решил готовиться ко сну. Я запер дом и выключил почти весь свет, кроме лампы на лестнице, но тут мне захотелось взглянуть на спящую Ивонн. У меня возникло чувство, что что-то не так, но я все-таки вошел в комнату.

Там, в нашей кровати, лежала темноволосая женщина. Я стоял очень тихо, потому что ни в коем случае не хотел ее будить. Внезапно я понял, что дрожу, и отступил за дверь, не зная, что делать. На верхней площадке лестницы висела наша свадебная фотография, и мне стоило немалых усилий удержаться на ногах, когда на снимке двенадцатилетней давности я увидел себя рядом с хорошенькой, пухленькой, темноволосой девушкой.

Той ночью я уснул на кушетке, а на следующее утро поднялась привычная суматоха — дети завтракали, их надо было отвезти в школу, а потом самому отправиться на работу. Прежде чем уйти из дома, я что-то прошептал темной спальне, стараясь не думать о том, кто лежит там под одеялом.

Не знаю, как я пережил наступивший день. Все, о чем я мог думать, — моя жена изменилась. Это было нелепое утверждение, поскольку свадебная фотография показывала, что я ошибаюсь. Я совершенно точно не чувствовал себя сумасшедшим и весь день рассматривал каждую возможность, но единственное, что имело смысл, — я невероятно, колоссально ошибся. Это, конечно, не убедило меня, и вечером я возвращался домой в величайшей тревоге. Я завел машину в гараж и постоял в темноте. Входить в дом не хотелось. Вопреки смятению, охватившему рассудок, я осознал, что меня беспокоит не темноволосая женщина в нашей спальне, а путаница с героями фильма. Когда же я понял, что думаю о последней сцене, то наконец вошел.

Дочь поздоровалась со мной в прихожей так, будто ничего не случилось. Она радостно воскликнула:

— Мамочке лучше, она уже встала.

Я прошел на кухню, где темноволосая женщина готовила ужин. Когда я входил, вторая дочь попалась навстречу с бодрым: «Привет!», а женщина, увидев меня, улыбнулась. Она подошла и взяла мои руки в свои.

— Ты посмотрел этот фильм вчера вечером, да? — спросила она.

Я признался, что так и сделал.

— Понимаю, — сказала она. — Мы собирались посмотреть его вместе, но ведь ты столько лет ждал, и тебе не терпелось взглянуть, все ли там так, как запомнилось. Думаю, ты не расстроишься, если я скажу, что, когда встала сегодня в полдень, просто ни на что не была способна — только сидеть перед телевизором. Я решила, что тоже могу посмотреть фильм одна. Он действительно замечательный, но конец ты запомнил неверно, да?

Я покачал головой.

— Но ты был прав насчет Ивонн… Она в точности как я.

Тут женщина обняла меня, и, даже не видя ее лица, я знал — она плачет. Я должен был ощутить любовь к ней, но все, о чем я мог думать, — лишь темный гараж и ярость, поднимающаяся внутри.

(перевод М. Никоновой)

Грэм Эдвардс

ДЕВУШКА В НАРЕЗКЕ

Я менял фильтр в кофеварке, когда в мою дверь вломились две тонны мокрой глины. Глина была одета в желтую куртку сотрудника муниципальной службы и тащила с собой мусорный бак. Глина была восьми футов ростом и ярко-рыжая, как мандарин. Глина была големом.

— А я-то думал, вы, обезьяны, умеете мусор выбрасывать, — буркнул я, засовывая фильтр на место.

— Вы частный детектив? — спросил голем.

— Так на двери написано.