Не знаю почему. В школе я не был новичком, но и до опытного учителя мне было далеко. Я работал всего около года.
Но тем не менее взял на себя руководство.
Я знал, о чем думал директор, мистер Макин. Ему было за шестьдесят, в следующем году он должен был покинуть пост. Весь год он проводил в заботе о чужих детях. Своих у него не было, если не считать живущего в Австралии сына, который не звонил и не писал ему. И так много-много лет. И теперь все, о чем он мечтал, — провести несколько оставшихся лет со своей женой. «Этель…» — слышал я его шепот в охваченной тишиной учительской.
Джин впала в то же оцепенение, что и остальные. Заместитель директора, она должна была что-то сказать, но в первый раз на моей памяти растерялась. Никто не мог решить, что надо говорить или делать. Никто, кроме меня.
До сих пор я никогда еще не оказывался в серьезной опасности. Если не считать происшествия трехлетней давности, когда чудом удалось избежать автомобильной аварии. Это явно несоизмеримо. Говорят, что именно в критической ситуации ты показываешь, на что действительно способен. Я всегда предполагал, что не оправдаю ожиданий, страшился дать слабину или оказаться трусом.
Но в решающий момент я выдержал испытание. Даже когда Макин произнес имя своей жены, образ Аниного лица тут же закружил вокруг меня, как мотылек вокруг лампы, но я отогнал его. Она работала в центре города; с ужасающей холодностью я осознал, что ничего не могу для нее сделать.
Хотел бы я просто позвонить ей по мобильному, сказать, что люблю ее, сказать последнее «прощай» — но это было невозможно, не так ли? В конце концов, телефонными станциями тоже управляли люди. Сомневаюсь, что хоть кто-то продолжал механически исполнять свой долг в последние отпущенные ему мгновения.
Четыре минуты. Все, что у нас было.
Бесконечное мгновение оборвалось, и я готов был действовать.
— Дети, — сказал я. — Джин?
Она растерянно смотрела на меня. Снаружи, с игровой площадки, не доносилось ни звука.
Я распорядился:
— Иди на площадку. Всех детей, живущих на ближайших улицах, отправь по домам. Остальных — в подвал.
— В подвал? — Она взглянула на меня с недоумением. Грязное место, даже под склад его больше не использовали.
— Лучшее укрытие, какое у нас есть. — Я хлопнул в ладоши. — Пошли! Все! Вперед, вперед!
Откуда взялась у меня эта внезапная власть? Я спрашивал себя снова и снова, но не находил ответа. А потом я перестал об этом думать, потому что стало незачем. Дело уже сдвинулось с мертвой точки, и мне надо было просто продолжать держаться так же. Ответственность. Это как мельничный жернов на шее.
Учителя побежали прочь из комнаты. Кроме старого Макина. Он остался сидеть, потерянно моргая, стариковские глаза были полны слез.
Я знал, что должен делать. Подошел к нему и коснулся его руки:
— Джордж!
Он уставился на меня.
ebooksa