Придмор наконец-то спустилась из своей комнаты. И прикрикнула:
— А ну-ка перестань дуться! Постыдись!
— Ничего я не дуюсь, — возразила Матильда.
— Не притворяйся! — вспылила Придмор. — Ты прекрасно понимаешь, что дуешься. Не ценишь ты, какая у тебя счастливая жизнь.
— Лучше бы она была твоей бабушкой Уиллоби, — пробурчала Матильда.
— Мерзкая, злобная девчонка! — прошипела Придмор и встряхнула Матильду за плечи. Матильда попыталась ударить Придмор по щеке, и обе вышли на улицу, очень недовольные друг другом.
Они шли по скучной улице к скучной конке, и Матильда тихо хлюпала носом.
Надо сказать, Придмор была женщина раздражительная, но вовсе не рассеянная, однако и на самых осмотрительных людей бывает проруха. И в тот день Придмор, вероятно, села не в ту конку, иначе эта история вообще бы не случилась, и где бы тогда были мы с тобой? Вот видишь, даже от ошибок иногда есть прок, так что не очень сердись на взрослых, если они порой ошибаются. Все-таки, говоря по совести, это случается нечасто.
Вагон конки был ярко-зеленый с золотом, а сиденья — тоже зеленые и очень мягкие. В вагоне больше никого не было, и у Матильды немножко отлегло от сердца, тем более что ее старания увенчались успехом: она столько ерзала и дергалась, что шов на ее плече лопнул и платье стало чуточку просторнее.
И потому Матильда сказала:
— Прости меня, пожалуйста, за то, что я рассердилась, дорогая Придди.
Придмор буркнула:
— Вот так бы сразу.
Но сама так и не извинилась за свои сердитые слова. Впрочем, от взрослых никогда не стоит ждать извинений.
Конка определенно была не та, что обычно: она не тряслась по пыльным улицам, а быстро и плавно катила по тенистой аллее, между живыми изгородями, где пестрели цветы, а ветки деревьев сплетались в зеленый свод. Матильда обомлела от восхищения и сидела смирно, что бывало с ней очень редко. А вот Придмор ничего вокруг не замечала — она уткнулась в бульварный роман «Месть леди Констанции».
«Ну и пусть. Я ей ничего не скажу, — рассудила про себя Матильда. — А то она остановит конку. С нее станется».
Наконец конка остановилась сама собой. Придмор убрала книжку и направилась к дверям.
— Не может быть! — воскликнула она, выскочила из вагона и побежала вперед, к упряжке. В вагон были запряжены две пары лошадей. Упряжь была зеленая, а лошади белые, с длинными-длинными хвостами.
— Эй, молодой человек, — сказала Придмор вагоновожатому, — да вы же нас не туда привезли. Это же не Стретем-Коммон. Точно не Стретем-Коммон.
Это был самый красивый кучер из всех, что ты когда-либо видел. И одежда у него была под стать: рубашка — шелковая, с рюшками, белоснежная, чулки тоже шелковые и белые, а сюртук и бриджи — зеленые с золотом, под цвет шляпы-треуголки, которую он очень учтиво приподнял, когда Придмор с ним заговорила.
ebooksa