– Можно мне сегодня взять машину? – спросил Джош, стараясь извлечь выгоду из завоеванного им сегодня расположения.
– Нельзя.
– Мам!
– Я сказала – нет.
– Ты только что сказала, что я умный и деликатный.
– Верно. Но я не сказала, что ты аккуратный и ответственный водитель.
– Но ты же хочешь, чтобы я совершенствовался, так ведь?
– Ты этого добиваешься, Джош? Я стараюсь завязать с тобой разговор. Пытаюсь говорить с тобой, и сегодня утром мы очень продвинулись. Настоящий прорыв, когда ты добрый, милый и ясно выражаешь свои мысли. И каков результат? Просто взять мою машину?
Джош стоял не шевелясь. Настал момент, которого он больше всего боялся. Вот так кончались все его разговоры с матерью. Ему просто хотелось завершить разговор и остаться одному в мире, где он мог бы продолжать искать своего отца. Он хотел понять, кто он для отца, который его бросил (а бросал ли его отец вообще? он не знал этого – вот в чем штука), так же, как понимал, кто он для своей матери со всеми своими достоинствами и недостатками. Увидев себя на фоне этих двух людей и между ними, он мог бы начать размышлять, кто он за всеми обликами, которые принимал каждый день, за всем тем, каким его видел мир в любой конкретный момент.
– Мне остается удивляться, действительно ли ты говоришь по-настоящему лишь тогда, когда тебе что-то от меня нужно. Это чрезвычайно неискренне.
– Мам, я…
– Неискренне означает без искренности. Не знаю, говорили вам об этом в школе или нет.
– Я еще успею на автобус.
– Тогда поторопись.
Джош побросал вещи в портфель и вышел за дверь.
Диана смотрела в кружку с кофе, зная, что все взаимопонимание с сыном пошло насмарку и что ему, очевидно, невыносимо находиться рядом с ней, когда она ведет себя вот так.
– Я люблю тебя, – произнесла она, надеясь, что еще не поздно.
– Я тоже тебя люблю, – отозвался он, но недостаточно громко, чтобы быть услышанным.
Глава 18
И вот теперь, когда ни наука, ни городские власти не смогли решить ее проблему, Джеки сидела в своей машине на парковке у мэрии, не зная, что делать дальше. Никто ничего не решил. Никто не смог ей помочь.