Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит

Мэйв оглянулась по сторонам.

– Я же никого из них не знаю.

– В этом и суть, – вновь рассмеялась Эмилия. – Пригласи кого-нибудь из них домой, а утром отправь восвояси – и больше не увидишь галлюцинаций с голыми мужиками.

– Ладно, – Мэйв отпила бурбона. – Я обдумаю твое предложение.

Никого не удивив – и в первую очередь женщину, что последние десять лет была ее лучшей подругой, – Мэйв отправилась домой одна, даже не подойдя ни к кому из мужчин в баре. Повесив пальто на вешалку, она взялась за краски.

Когда она отложила кисть и размяла затекшие плечи и шею, за окном уже забрезжил розоватый рассвет.

Холст был покрыт птицами.

С безумием легче справляться, когда в твоих перьях бушует ветер. Суини нырял в воздушные потоки, проносился сквозь расчертившие небо полосы звездного света, взмывал к скрытой облаками луне. На сумасшедший город внизу опускалась ночь. Люди общались – приветствовали друг друга или оскорбляли. Скрипели шины, ревели автомобильные гудки. В сумерках выли собаки, им подвывали кошки, а шорох мелких животных и привычное пение птиц дополняли эту городскую симфонию.

Суини им не подпевал.

Он молча боролся с ветром, летя над слепящими огнями города. Над ароматами цемента и гнили, над запахом жареного мяса и плесени, крови и любви, над страхами и надеждами миллионов городских жителей.

Над их безумием.

Даже в облике птицы Суини воспринимал Нью-Йорк как город безумцев. Нет, тебе не обязательно было сходить с ума, чтобы получить тут прописку, и, в свою очередь, проживание здесь не обязательно приводило к психическим расстройствам какого-либо рода, но чтобы жить здесь и добиваться успеха, требовалось быть в определенной степени безумцем.

Суини до сих пор не решил, что было причиной, а что следствием.

Сам он прибыл сюда не по своей воле – его перебросил через соленый океан волшебник. Он был изгнан из своего королевства, пусть в Ирландии давно уже не было королей.

Он летел, сражаясь с небесами, сквозь дебри высотных зданий. Он летел над мостами и поездами, подобно драконам вырывающимися из недр земли. Он был выше любви, ненависти и бесчисленного множества безымянных людских секретов.

Подобрав крылья, Суини опустился на землю во дворе собора Иоанна Богослова. Колокольный звон сводил его с ума и заставлял топорщить перья. Но у безумия были свои правила, и внизу, в тишине он успокаивался. Он ночевал в башне-руине и питался зернами, которыми щедро усыпали церковные ступени во время свадеб.

Это место уже долгие годы было его пристанищем. Однажды он встретил женщину – кажется, ее имя было Мадлен, – которая пахла бумагой и историями. Она была добра к нему – настолько, что Суини не раз задумывался, не видит ли она под перьями то проклятье, что на него наложили. Она всегда насыпала для него еды и приоткрывала оконную раму, чтобы он мог пробираться внутрь ее рабочего кабинета и смотреть, как она трудится над книгами.

Да, Мадлен. Приняв человеческий облик, Суини присутствовал на церемонии прощания с ней здесь, в соборе. Он разыскал и прочел ее книги, герои которых так же затерялись во времени, как и он сам. Она была добра к нему, и ее доброта была сильнее безумия.

Мэйв стояла у холста, протирая сонные глаза испачканными краской руками.

Картина вышла на славу. Мэйв удалось передать буйство перьев и полупрозрачность распахнутых в полете крыльев. Она решила, что сможет написать серию подобных картин.