Кошки не всегда молчат,

На рукаве младшего Торссона волка не было, и Рике почему-то это обрадовало. Тормунд связался по рации с синекурточниками в шарианском районе.

– Твой отец как раз домой поехал, – сказал он. – Глядишь, сейчас там и встретитесь.

Так и случилось. Пикап и «тойота» отца встали нос к носу у их калитки. Рике выскочила из кабины, и побежала навстречу Ларсу.

– Папа! – закричала она, и слёзы снова хлынули из глаз. – Улле!..

– Ты почему в свитере? Где куртка? – отец обнял её и махнул Тормунду: мол, спасибо. – Пошли-ка в дом. Почему трубку не берёшь?

– Папа, Улаф! Он!..

– Да знаю я! Скажи, что с тобой случилось? Ты где была?..

Ларс открыл дверь. В доме горел свет, и с дивана в гостиной им навстречу порывисто поднялась Ирма с размазанной под глазами тушью.

А на диване лежал Улле – живой и невредимый.

Глава 30. В круг

1

Рике проболела больше недели.

На второй день раны на руке и шее, оставленные когтями Фауля, почернели и распухли. Испугавшись сепсиса, медики перевезли её в клинику.

Илзе Лунд, откуда-то прослышав, что Рике в больнице, появилась в тот же вечер. Она втёрла в раны пахучую травяную смесь, и долго бормотала, дуя на Рикину руку. К утру воспаление прошло, и через пару дней от ран остались только тонкие, как ниточки, шрамы.

Когда поздним вечером Илзе собиралась уходить, Рике вспомнила:

– Подождите. Я там нашла… Тетрадь такую толстую, похожую на дневник. Дома её глянула, и спрятала под матрас.

– Может, надо было показать полиции? – спросила госпожа Лунд.

– Да, в общем-то, так и думала сделать. Но сначала хочу сама посмотреть. Знаете, меня смущают слова Фауля… Он такие гадости говорил, неужели это правда?

– Какие гадости? – заинтересовалась Илзе.

– Ой, – глаза у Рике сделались испуганными. – Ммм… Мысли вслух, не обращайте внимания.